Когда Элисса ушла, Николас встал и налил себе и Роуане еще кофе.
— Вы, наверно, уже поняли, что моя сестра по сути беглянка, иначе она бы ни за что не согласилась поехать со мной.
— Тот самый роман?
— Да. Никак не может забыть. Вообще-то она умеет хранить верность, о чем, конечно, не говорит ее яркая внешность. Вот потому-то я и надеюсь…
— На фермера?
— Да… На кого-нибудь вроде вашего «имбирного пряника». Мы сегодня с ним познакомились.
— Расскажите мне ее историю, — попросила Роуана, — если можно…
— Даже и не знаю, что рассказывать. Знаю только, что этот Лоренс надолго поселился в ее сердце.
— Так его зовут Лоренс?
— Да. Я, впрочем, ни разу его не видел, зато чувствовал, что Элисса переживает разрыв гораздо глубже, чем обычно.
— У нее было много романов?
— Для ее возраста — вполне достаточно. Но этот… — Николас поежился, как от озноба.
— Жаль, — сочувственно произнесла Роуана. — И она собрала вещи и поехала с вами?
— Вот именно. Но надолго ли? Понимаете, моя сестра привыкла к яркой жизни, и я боюсь, что эта глушь ей скоро наскучит.
— Пусть приходит в «Мальчик-с-пальчик», там у нас все буквы вывески горят разными цветами, а ночью — особенно ярко, и всегда полно посетителей мужского пола. Я думаю, Элиссе не составит труда окрутить какого-нибудь дальнобойщика.
— О чем вы говорите, Роуана? — засмеялся Николас.
— А что, — продолжала она импровизировать, — дальнобойщик, наверно, очень неприхотливый муж: все, что ему нужно, — это бифштекс и яичница, разве не знаете?
В ее голосе послышались истерические нотки, и Николас, поднявшись, решительно заявил:
— Ну все, вам пора спать. Пусть я всего лишь лошадиный врач, но могу точно определить, когда человеку нужен отдых. Элисса, если не ошибаюсь, говорила, что ваша комната находится в конце коридора.
— Спасибо, доктор, — улыбнулась Роуана.
Она действительно очень устала. Более того, ей казалось, что усталость отныне будет неотступно преследовать ее, так как скучать здесь не приходилось.
Добравшись до своей комнаты, Роуана наспех расстелила постель, с некоторым сожалением вспомнив то великолепное ложе, которое ей предоставили вчера вечером (впрочем, она тут же устыдилась этого воспоминания). Отбросив в сторону одеяло, потому что при такой жаре оно было лишним, она упала на кое-как расправленные простыни и закрыла глаза. В памяти возник пансион мисс Гримбелл и ее подруги, с которыми она грезила о хрупком фарфоре и булочках с корицей и о мужчинах — изысканных городских джентльменах. Такие мужчины вежливо наклоняют голову в ответ на предложение выпить чашечку янтарного чая, а кусочки сахара из сахарницы берут серебряными щипчиками. Среди них вы не встретите ни дальнобойщиков, ни объездчиков лошадей, ни… «имбирных пряников».