— Он лжет! Я его знаю, — безапелляционно заявил Леопольд.
В поисках моральной поддержки он обратил свой раскрасневшийся фасад к возлюбленной. Ирма Молейн тоже раскраснелась, что, в комплексе с ее естественной окраской, снова наводило меня на мысль о пожаре.
Так голубки смотрели друг на друга и могли бы делать это бесконечно долго, если бы не сердитый кашель Гермионы. Точно так же, как раньше Ирма рыдала, полностью отдаваясь этому занятию, теперь она улыбалась до ушей и не сводила влюбленного взгляда с Леопольда.
Честно говоря, никогда не видел девушек, всецело влюбленных в таких типов, как мой приятель. Что она нашла в этой сплющенной камбале, ума не приложу.
— Идем далее, — сказала Гермиона. — Есть ли у нас возможность избежать этой опасной экспедиции?
— Нет, — ответил я. — Если не Жаворонок, то подвенечные фанфары, гремящие над головами совсем не тех людей.
При упоминании подвенечных фанфар Леопольд вздрогнул. Вслед за ним вздрогнула Ирма Молейн. Ее глаза готовы были вновь наполниться слезами, но Гермиона остановила слезоотделение властным жестом, какой я нередко видел у ее тетки Шеневьеры.
— Мы добудем ему этого проклятого Жаворонка, и пусть подавится! — свирепо сказала она.
Ирма Молейн, мало что понимающая во всех этих магических делах, спросила:
— Но что, если вы не вернетесь из Волшебной Страны?
Она перевела взгляд с Гермионы на бледного Леопольда, с Леопольда — на меня, и я тут же дал ответ:
— Тогда, конечно, вам придется смириться с судьбой. С другой стороны, Фероция тоже Леопольда не получит.
Трудно выйти замуж за человека, провалившегося в тартарары, да еще в другом измерении. Есть и еще один светлый момент: коварные планы банкира и старого чародея пойдут прахом!..
— И это вы называете светлым моментом? — спросила Ирма, покрываясь краснотой, словно рак, брошенный в кипящую воду.
— Ну…
Гермиона не дала мне договорить.
— Дорогая, не обращай внимания, не надо. — Сестрица подскочила к готовой закатить истерику барышне. Ловко и стремительно, словно фокусник на базарной площади, Гермиона прочитала заклинание, и Ирма обмякла. Волшебница схватила подушку и подсунула ее под голову сердечной подруге, чтобы той было удобнее почивать.
— Зачем ты это сделала? — спросил Леопольд.
— Сон для Ирмы — лучшее средство от стрессов. И если бы некоторые не болтали всякую чушь, мне бы не пришлось принимать радикальные меры! — Гермиона посмотрела в мою сторону.
— А что такого? Я отошел от железной логики и фактов?
— Ирме нужны не факты, а утешение и душевное спокойствие, — заявила Гермиона. — Она не из тех, кто встречает превратности судьбы с открытым забралом!