Я покачал головой, как старый учитель.
— Леопольд, боюсь, тебе придется беречь свою суженую как зеницу ока. Если на каждую встряску она будет реагировать столь бурно…
Гермиона не дала Браулу излить свои соображения. В разъяренном виде она опаснее тигрицы, и мне не стоило об этом забывать, если я не хотел получить хорошую затрещину, как в старые добрые времена.
Волшебница призвала меня заткнуть фонтан и вернуться к теме нашего разговора. На это я ответил, что не вижу смысла.
Но Гермиона видела. Любит, чтобы все было разложено по полочкам.
— Ты ведь не слишком регулярно путешествуешь по иным мирам, Браул? — спросила она.
— Нет. Собирался составить расписание и посетить все, но что-нибудь да отвлекает. К моим ногам липнут страждущие целыми пачками, а с таким грузом нелегко путешествовать.
— Выходит, опыта у тебя нет никакого, — заключила Гермиона. — А у тебя, Леопольд?
Леопольд оторвался от созерцания своей спящей возлюбленной и ответил, что чихать он хотел на все измерения, вместе взятые. Его интересует только личное счастье.
Вот ведь эгоист.
— Если ты не хочешь идти в экспедицию, оставайся, — сказал я.
— Ни в коем случае. Когда мне еще представится случай сразиться с драконом?
— Их будет несколько. Драконов.
— Вот видишь.
— И у тебя будет шанс не вернуться, — заметил я.
— Ничего. Я должен доказать Ирме, что и в наше время еще сохранились рыцари и герои.
— Браво!
— Я нафарширую себя амулетами, талисманами и разными заклинаниями, — сказал Леопольд. — Пусть драконы идут, хоть толпой навалятся.
— Нет! — сказала Гермиона. — Мы не будем ждать, пока они это сделают. Мы должны пробраться через Волшебную Страну тихо, скрытно, с соблюдением всех мер предосторожности. Чем лучше мы будем маскироваться, тем больше у нас шансов на успех.
Я нехотя согласился. Нелегко было объяснить героическому началу в моем сердце, что разум в таком деле важнее эмоций.
Леопольд упирался, как баран, за что Гермиона назвала его остолопом.
— Дорогая, пойми, — вступился я за друга, — впервые за столько лет у него появилась возможность сбросить тиранический гнет своего деда. Какой дурак от этого откажется?
— Я сказала остолоп, а не дурак, — уточнила волшебница.
Как трудно с женщинами иной раз!
— На карту поставлена вся его жизнь, — сказал я адвокатским тоном. — Леопольд просто не может сидеть в стороне и ждать, пока кто-то другой будет решать его судьбу.
— Я и не предлагаю. Я лишь настаиваю на скрытной партизанской вылазке. Мы не можем себе позволить поставить на уши Волшебную Страну. Мы — волшебники и должны понимать, что любое активное вмешательство в жизнь иных миров чревато катастрофой.