Вечером я лег спать пораньше, где-то в полпервого, наказав будить себя в случае любых неприятных вестей от Шеера. И меня таки разбудили… Я глянул на часы — четверть пятого. По идее, эскадра уже должна была пройти Ла-Манш. И что там у неe стряслось?
— «Фридрих» горит, — доложили мне, — эскадра продолжает движение, скорость двадцать узлов, пожар тушат на ходу. Только что замыкающие крейсера «Кенигсберг» и «Орел» прошли узость пролива.
А, то есть пока ничего непоправимого, хотя как это англы ухитрились поджечь именно «Фридриха»? Нет чтобы по «Арию» стрелять или бомбами кидаться. С такими мыслями я оделся и пошел на узел связи. К моему приходу там уже появилась радиограмма с «Сириуса», проясняющая ситуацию. Прочитав ее, я с трудом сдержался от матерного излияния эмоций. Нет уж, мы их лучше прибережем до встречи с Вилли! Русский непечатный он знает уже очень неплохо, поймет, что я захочу ему сказать. Ведь намекал же я, и не раз, что его главком Люфваффе, Вальтер Штар, будучи прекрасным пилотом, организатором является весьма посредственным и значения дисциплины не понимает вовсе! Так нет — герой, мол, манчжурской войны, шестнадцать сбитых, сам ему железный крест вручал… Ну, вручил, так и отправил бы командовать элитным полком! А теперь — вот вам подарочек к сражению, которое, может быть, окажется решающим в этой войне.
Англичане, обнаружив эскадру у входа в пролив, подняли самолеты с двух находящихся поблизости аэродромов. Хорошо еще, что в результате какой-то путаницы к цели первой подошла группа с фугасными бомбами! Понятно, что никуда они в темноте не попали. С «Сириуса» поднялись наши асы и начали показывать англам, где зимуют раки, но тут налетела вторая волна, на сей раз с осветительными бомбами. И успела-таки сбросить десятка два, пока переключившиеся на нее «Стрижи» не прекратили это безобразие. Но береговые батареи открыли огонь, появились первые попадания. Тогда Шеер и отдал приказ «Фридриху» — поднять две эскадрильи для бомбежки батарей. А после нее — лететь во Францию и сигать там с парашютом! Вполне разумный, как показало ближайшее будущее, был приказ. Но один не то шибко гордый, не то еще хрен знает какой ас решил, что это недостойно его возвышенной натуры, и попытался сесть на авианосец. При боковом ветре, порывами до пятнадцати метров в секунду, и при волнении в четыре балла! Да еще и ночью. К общему несчастью, он оказался действительно неплохим пилотом и не промахнулся мимо палубы. Но сел только где-то у середины и, не зацепив трос финишера, со всей дури вмазался в стоящий самолет дежурного звена. Оба загорелись, потом полыхнул еще один, и англичане, обрадованные возникшим костром, открыли по нему огонь. Авианосец вообще-то уже выходил из зоны обстрела, так что ему достался только один снаряд, но он прилично разворотил летную палубу у островной надстройки. В общем, весь следующий день «Фридрих» будет небоеспособен, а ведь главные события, скорее всего, именно тогда и произойдут. Вот вам и немцы, самая дисциплинированная нация, подумал я, глотнул нашедшегося у дежурного холодного чая и пошел досыпать.