– Могу, – ответил Шаринон. – Но я не знаю твою сестру. Кто она?
– Это Алона, – расплылся я в улыбке. – Мы всего два дня как породнились, а я уже начинаю волноваться, как же она будет обходиться без меня… Так как, поможешь?
Гном не открывал рот, не выкатывал глаза, отчего я зауважал его еще больше. Он просто кивнул и заверил меня:
– Я позабочусь о принцессе.
– Спасибо! – искренне поблагодарил его я и добавил: – Выслушай мой совет: научись жить без мыслей о мести. В этом тебе очень может помочь Алона, только будь с ней рядом. И поверь, ненависть не всегда будет давать силы к существованию. Когда-нибудь она уйдет, оставив после себя лишь пустоту в твоей душе, а с ней будет жить еще тяжелее.
Я протянул гному руку на прощание, и тот ее пожал, внимательно глядя мне в глаза. Я только усмехнулся и сказал:
– Не ищи во мне того, чего нет. Я действительно не вполне нормальный, но мне это ничуть не мешает. До встречи, друг!
Я развернулся и пошел к конюшне, а Шаринон за моей спиной тихо ответил:
– Удачи, Алекс!
Улыбнувшись, я продолжил свой путь. Зайдя за угол, я увидел вдалеке большой деревянный сарай, и по донесшемуся до меня запаху понял, что не ошибся с выбором направления. По пути я позволил своему организму восстанавливать все повреждения, нанесенные мне гномом. Все оказалось гораздо проще, чем я предполагал, когда давал гному себя избивать, и в итоге мои повреждения ограничились синяками на лице, кровоподтеками и сильно разбитыми губами. Мне сильно помог мой защитный кокон, который не только спас ребра от пинков жесткими сапогами, но и уберег внутренности, хотя полностью все удары не погасил. Так что разбитое лицо – это довольно небольшая плата за дружеские отношения с командиром королевских гвардейцев, тем более что для меня залечить его – сущие пустяки, а гном наверняка еще долго теперь будет переживать, что избил невиновного. Ничего, пусть помучается, ему полезно.
Когда я дошел до конюшни, то уже полностью заживил губы, да и припухлости с лица стали медленно сходить. Приметив невдалеке корыто с водой, я подошел к нему и смыл кровь с лица, пожалев, что несколько капель все же попало на одежду. Нужно будет обновить гардеробчик, прежде чем соваться к мастеру Лину, иначе тот может послать прямо с порога, так как по внешнему виду я – типичный оборванец. Никто же не знает, что в сумках у меня только золота больше тысячи монет. А есть еще эльфийские клинки и лимэль, который также можно продать, ведь мне он без надобности, я уже и сам себя подлатать могу.
Зайдя на конюшню, я обнаружил там двух парней и осведомился, где мои лошади. В ответ на это они отвели меня в дальний угол сарая, где мои четвероногие аппетитно хрумкали овес или нечто, очень на него похожее. Наши сумки все так же висели на седлах – видимо, никто даже не осмелился к ним прикасаться. Я этому только порадовался и, стащив их на землю, принялся оперативно перебирать содержимое. Отделив свои вещи, я упаковал их в свои сумки и вновь забросил на одну из лошадей. В сумки Алоны я кинул платье, книгу, несколько ее одежонок и мешочек с драгоценностями, который забрал из дома в Вернаре.