Жизнь и здравый ум Петра зависели от разрешения этих сомнений, что заставило Петра отправиться на мельницу вечером, после окончания работы. Перейдя замерзшую речку и поднимаясь на взгорок, ведущий к мельнице, Петр вспомнил рассказ жены о виденных ею на этой дороге боярах, и необъяснимый страх, как живое существо, невидимо прикоснулся к лицу Петра. Однако не так его воспитали отец с матерью, чтобы отказаться от задуманного, струсив перед неизвестной опасностью.
Тропа вступила в лес. Бывший намедни сильный ветер обил снег с ветвей, и деревья стояли черные, мертвые, устремляя верхушки к такому же черному, в тучах, небу. Вдруг Петр помертвел — страшный крик мучимого человека, потерявшего надежду на освобождение, раздался вдали, заставив его остановиться, обливаясь потом. Но вслед за этим раздалось хлопанье крыльев, и Петр, с легким чувством стыда за детскую слабость, понял, что то баловал филин.
Уже не обращая внимание на окружающее, Петр быстрыми шагами приближался к мельнице, темной громадой стоявшей впереди. Светилось лишь одно из узких окошек.
Подойдя к нему, Петр позвал Пантелеймона. Тот откликнулся сразу, приветливо пригласил войти и воткнул в стену еще одну лучину, чтобы стало светлее.
Жилище Пантелеймона представляло собой крохотную каморку под самой крышей мельницы, из окошка которой можно было увидеть днем лес. В углу лежали старые мешки, служившие постелью, напротив стояла длинная лавка, подобие стола, сделанного из пня. На нем лежала горбушка хлеба, да стояла деревянная кружка с водой.
— Садись, Петр, ужинал ли? — спросил старик. — Правда, у меня только хлеб и вода, но голодному эта еда — самая лучшая. Слышал я о твоем горе, сочувствую тебе и жене твоей, но время лечит всякие раны. Уж я это знаю, сколько годов прожил.
Глядя на Пантелея, видел перед собой Петр высокого, тонкого костью старика, отчего худоба его казалась еще сильнее. Время смотрело из его бесцветных слезящихся глаз. Кожа походила на засохший кленовый лист, в котором перемежаются желтоватые и коричневые цвета, столь же тонкая и казавшаяся ломкой.
Белые, сплошь седые волосы обрамляли лицо, придавая ему вид почтенной благости. Внимательно смотрел мельник на Петра, ожидая, но не спрашивая причин его позднего появления.
Глядя на старца, Петр испытывал стыд в своих подозрениях, не зная, как начать разговор. Однако неожиданно обратил внимание на отсутствие в каморке, где мельник жил постоянно, святых изображений. Это придало ему силы, и он обратился к старику:
— Дед Пантелеймон, живешь ты на отшибе, одна мельница да лес с рекой. За каким интересом к тебе бояре повадились?