— Да, в общем, как всегда.
Он благоразумно не стал уточнять, и мы, наконец, расстались. Мне ужасно хотелось знать, чему посвящено предстоящее собрание, но еще больше — что лишило меня ночью энергии. И, разъезжая по делам — бакалея, замена масла, универмаг «Мэйси», — я обнаружила, что снова и снова вспоминаю странный сон. Короткий, но такой яркий и живой. Почему-то я никак не могла перестать о нем думать.
Занятая этой загадкой, я не заметила, что уже семь часов. И, спохватившись, с тяжелым сердцем помчалась к Питеру, то и дело превышая скорость. Чудесно. Я таки опаздывала. Гнев начальства грозил обрушиться на мою голову, даже если собрание касалось вовсе не меня и моей будущей безработицы.
Излучения бессмертных я почувствовала футах в шести от двери в квартиру. Их было много. Ауры друзей, знакомые и любимые, различила сразу. С некоторой заминкой вспомнила, кому принадлежат остальные, — в районе Пагет-Саунда обитала целая толпа служителей ада, с которыми я встречалась довольно редко. Одно излучение вовсе не узнала. И еще одно… в нем было что-то знакомое, но понять, чье оно, я так и не смогла.
Прежде чем постучать, я решила, что собрание всего штата заслуживает большего, чем джинсы и тенниска, поэтому превратила свой наряд в коричневое платье с глубоким вырезом. Волосы сложились в аккуратный узел.
Открыла мне раздраженная вампирша, которую я едва помнила. Она дернула подбородком вместо приветствия и тут же вернулась к разговору с другой вампиршей — ту я тоже видела лишь однажды. Я подумала, что они, наверное, перевелись к нам из Такомы, которая, на мой взгляд, вполне могла быть частью самого ада.
Мой друг Хью, высокий, черноволосый, расхаживал по комнате, оживленно болтая с кем-то по сотовому. Джером с бокалом мартини развалился в кресле. В сторонке стояли, держась, как всегда, в тени, его заместительницы-демоницы, редко появлявшиеся на людях. Питер и Коди — вампиры и мои лучшие друзья — хохотали на кухне в компании еще каких-то служителей ада, которых я тоже знала плохо. Все вместе походило на обычную коктейльную вечеринку. И это внушало надежду, что никого нынче карать не собираются, иначе атмосфера не была бы такой непринужденной. Даже прихода моего никто не заметил, кроме Джерома.
— Опоздала на десять минут, — проворчал он.
— Эй, в свете принято…
Договорить не дала высоченная блондинка, чуть не сбившая меня с ног.
— О! Ты, наверно, Джорджина! Умираю, хочу познакомиться!
Я подняла взгляд на обтянутые спандексом груди пятого размера, а еще выше увидела огромные голубые глаза с невозможно длинными ресницами. Сверкнули в улыбке великолепные зубы.