Перед ним стояла любимая женщина, сладкая и неповторимая, в помятой со сна милой ночной рубашке, одна из тесемок которой скатилась по плечу. Белокурые длинные волосы растрепались. Стройные ноги мелко засеменили к Сергею. По щекам катились слезинки. Любаша потянулась к мужу, не сознавая, что в правой руке все еще сжимает подаренный им на всякий случай травматический пистолет «Макарыч», точную копию Макарова.
А Любаше казалось, что она, как во сне, вроде бы бежит, а на самом деле стоит на месте. Та картина, что она видела перед собой, врезалась в память на всю жизнь.
Сергей, огромный, грязный, с заросшим темным лицом, одетый в зимний камуфляж и ватные штаны, в одной руке держал походный рюкзак, а в другой поводок, сделанный из ремешков плащ-палатки, на конце которого болтался, упираясь всеми четырьмя лапами и недовольно урча, черный, мохнатый медвежонок.
— А это кто у нас…— сквозь слезы спросила Люба, прижимаясь всем телом к мужу.
— Это у нас Цыганка, или Цыга, как тебе понравится… Она у нас героиня нашей семьи…
— Почему?
— Она нашу крышу спасла от неминуемой течи…
После того, как Цыганка поселилась у Павелецких, Люба с Сергеем узнали о том, что вряд ли возможно пастушью кавказскую овчарку, от которой за версту перло волчьими кровями, все предки которой были в горах вольны, как ветер, и сами себе добывали пишу, содержать в малогабаритной однокомнатной «хрущевке».
Цыганка дома в отсутствие хозяев рвала обои и висящую на вешалке одежду, грызла мебель и обувь, а если ее оставляли на балконе, то выла по-волчьи, предрекая покойников и заставляя креститься местных старух. Охотясь, воровала со стола все съедобное, до чего могла дотянуться. Попробовала на зуб не одну книгу, телефонный аппарат…
И как только ее не наказывали — все тщетно. Через день-другой ее поведение возвращалось на круги своя. Природу-мать поводком не перешибешь. А что касается шерсти, которая была везде и в огромном количестве, тут уж говорить не приходится.
На улице Цыганка бросалась на всех собак без разбору. А те, в свою очередь, чуя в ней волчью породу, дыбили шерсть на загривках и поджимали хвост, каких бы размеров и весовых категорий не были. Это, конечно, льстило Се-ргею, но день ото дня набирая силу, собака становилась все неуправляемей.
Мимо двери квартиры Павелецких не мог пройти не облаянным ни один человек. Цыганка устраивала бесовской концерт, с хриплым гавканьем набрасываясь на дверь. Терпение соседей лопнуло, когда она, выскочив, буквально перекусила пополам зазевавшегося старого кота Макса из квартиры напротив. Соседи написали в ЖЭУ коллективную жалобу.