— Так кто же перед нами? Актриса или писатель? — спросил полковник, играя в ложный интерес.
— Когда-нибудь я стану великой актрисой! А если моя мечта о театре не сбудется, я стану писательницей, или пианисткой, или, на худой конец, художницей. Но как бы там ни сложилось, я обязательно буду заниматься искусством!
— Артистический талант у тебя, Лебедушкин, бесспорно, присутствует. Даром перевоплощения ты обладаешь в полной степени, мы — тому живые свидетели, — заметил полковник.
— Это не дар перевоплощения, это скорее искусство выживания.
— А известно ли тебе, Николай...
— Я устала повторять... меня зовут Наташей.
— Хорошо... известно ли вам, Натали, что подавляющее большинство великих были мужчинами, например Станиславский, Немирович-Данченко, Шекспир, среди композиторов вообще нет женщин, лучшие писатели и артисты — тоже мужчины.
— Ложь, созданная мужчинами, ради осознания собственного мифического превосходства.
— Одним словом, я считаю необходимым вернуть вас в первоначальное природное состояние, более: вижу в этом свой долг перед мировым искусством, — завершил словесную дуэль полковник.
— Занятия будут проходить под моим личным руководством в ночное время, подальше от солдатского глаза, ежедневно. Завтра... кросс, строевая, огневая, химзащита, спортчас, — деловито отрапортовал Ювачев.
— Химзащита? У меня нет времени на пустяки, — стал спорить Коля.
— Неужели? — заинтересованно спросил Кинчин.
Вдруг Лебедушкин почувствовал, что у полковника
тяжело, очень тяжело на душе, и на самом деле его волнует совершенно иное, и это «иное» является самым важным и единственно подлинным вопросом жизни полковника. И на этот вопрос полковник никогда не найдет простого ответа, и «неприятность», случившаяся на службе, и спор с новобранцем — это всего лишь внешняя оболочка, призрак. А в глубине, в сердце Кинчина течет другое время, другая жизнь. Вдруг Лебедушкин почувствовал, что эта «другая жизнь» ему очень интересна. Только едва ли когда-нибудь найдется хоть один человек на земле, с которым Кинчин захотел бы поговорить о самом главном.
— Значится, нет времени на пустяки? — переспросил полковник.
— Да, да, у меня дел по горло, — сказал Лебедушкин.
— Каких именно? — Кинчин встал и заложил угол по сцене.
— Премьера спектакля на носу.
— Какого еще спектакля?
— Обыкновенного.
— И где же состоится спектакль?
— Вот здесь, на этой сцене! Я уже начала репетировать. Кстати, в клубе сцена хоть и маленькая, но хорошая, здесь даже есть свет, полупрофессиональный, но все равно годится. Есть и магнитофон, и даже крошечная фонотека. Правда, в труппе всего лишь одна актриса, но это не важно, скоро премьера, и я вас приглашаю.