— Такие деньги за год не заработаешь. А мы не верили.
После Несульты три тысячи рублей получила Мида, жена Ойты. Последней вручали жене Оненка, которая вырастила десять детей.
— Пять тысяч! Эй, Оненка, ты сам никогда не зарабатывал столько денег.
— Как не зарабатывал? Это же мои деньги, разве она могла бы родить детей без моей помощи. Пусть-ка попробует!
— Правильно, половина твоя!
Жена Оненка, бойкая старушка, которая на одно слово мужа отвечала сразу десятью, теперь лишилась языка. Она стояла возле покрытого кумачом стола, и слезы бежали по ее морщинистым щекам. Концом платка она вытерла щеки, нос.
— Женщины, вот этими деньгами я заткну рот мужу, — неожиданно сказала она. — Он каждый раз твердит, что один нас кормит. Теперь что он скажет? Ничего не скажет. Женщины, правильная наша советская власть, она поняла нашу тяжелую жизнь, помогает нам. Спасибо ей, нашей власти. На все эти деньги я куплю детям одежды, обуви, а мужу ни рубля не дам на водку.
Воцарившаяся было тишина вновь разорвалась смехом присутствующих, аплодисментами.
— Так тебе, Оненка! Надеялся выпить! Шиш тебе!
— Эй, молодые, деньги какие! Старайтесь теперь, меньше спите.
На следующий день в ожидании самолета друзья подтрунивали над Кириллом.
— Ты молодец, Кирилл, правильно делаешь. На первый раз двойню, на следующий год закажи тройню, потом еще двойню или тройню, вот и будет жена пособия получать.
Погода выдалась солнечная, безветренная. Рыбаки на тонях подняли меховые уши шапок — прислушивались. Школьники не слушали Каролину Федоровну, все глядели на реку, где должен был приземлиться самолет. Холгитон занял пост у окна конторы, возле телефона. Но самолет все же появился неожиданно, сделал круг над Нярги, покачал крылом, спустился ниже и сел на реке. Кирилл с друзьями на нарте повез жену к самолету, его обгоняли школьники, молодые рыбаки.
— Будто за ними прилетел самолет, — смеялся Кирка.
Роженицу внесли в брюхо крылатой птицы, положили на носилки, пилоты собирались закрыть дверцу, когда Холгитон подошел к ним.
— Эй, сынок, обожди! — закричал он. — Ты дай мне взглянуть внутрь. В дверь только посмотрю.
Молодой летчик улыбнулся и посторонился от двери, Холгитон долго разглядывал слезящимися глазами пустое чрево железной птицы.
— Спасибо, все увидел, — сказал он, отходя от дверцы самолета.
— Что увидел? — спросил Пиапон.
— Все увидел, самолет увидел, руками потрогал. Счастливая эта жена Кирилла, на самолете полетит. Мне бы хоть маленько полетать бы, посмотреть сверху на наше село…
— Тогда ты мог бы уйти в буни, — подхватил Пиапон.