Доктор остановился и нахмурился.
— Про то, что я должен «заглянуть в Ломоносова», мне сказал мистер Ротвеллер. Разработка самсонитов, один из которых был спрятан за барельефом Ломоносова, тоже ведется в ротвеллеровской лаборатории… Всё это напоминает игру в кошки-мышки. Причем, похоже, глаза завязаны у меня одного. — Он схватил Айзенкопфа за локоть. — А ну выкладывайте, что вам известно! След безусловно тянется из вашей лаборатории! Кто-то из ваших коллег к этому причастен!
— Никто, — твердо ответил немец. — Уверяю вас. Препарат, который вы выпили, по всем признакам обладает сходным действием с самсонитами нашей разработки. Но никому из наших не пришло бы в голову тратить столько усилий ради одной-единственной фразы. Это все равно что выковать на крупповском заводе «Большую Берту»[54] и застрелить из нее воробья. Наверное, в пузырьке был какой-то прототип или дальний родственник наших самсонитов. Поверьте специалисту, это не наша продукция. Нужно скорей возвращаться на квартиру, мне не терпится взять вашу кровь на анализ. Идемте!
Непохоже было, что Айзенкопф темнит. Казалось, он озадачен и обеспокоен еще больше, чем сам Гальтон.
— Я пошлю Ротвеллеру телеграмму! — сердито воскликнул Норд. — Пусть объяснит, откуда он знал про барельеф и почему не рассказал всё напрямую!
— С московского центрального телеграфа прямиком в Нью-Йорк? Тут-то нас ГПУ сразу и зацапает… Послушайте, а вы уверены, что ваш голос — не галлюцинация?
Вопрос был задан очень странным тоном, чуть ли не жалобно. Почему-то эта мелочь окончательно убедила Гальтона, что биохимик тоже ничего не понимает.
— Абсолютно уверен.
Дальнейший путь они проделали молча, каждый держал свои мысли при себе.
На скамейке никакие старушки, конечно, уже не сидели — четвертый час ночи.
— Погодите-ка, — сказал осторожный Айзенкопф.
Прежде чем войти в подъезд, он сначала повел Норда на улицу и долго смотрел на окна последнего этажа.
Там горел свет. Зоя дожидалась возвращения коллег. Что ж, ей предстояло узнать много интересного.
— Фургон переместился.
— Что вы сказали, Курт?
— Вон тот грузовик с рекламой минеральной воды стоял несколькими метрами левее. Зачем отъехал?
— Черт его знает. Мало ли. Идемте, нам есть, что обсудить!
Немец помедлил, но все-таки последовал за доктором.
На лестничной клетке, где и вечером горела одна-единственная лампочка, теперь было совсем темно. Должно быть, из экономии свет выключили на ночь. А может быть, лампочка просто перегорела.
Пришлось достать фонарик.
Оказавшись у квартиры 18, Гальтон поднял руку, чтобы постучать, но дверь вдруг открылась безо всякого стука, и очень резко.