- А как у вас земельным вопросом?
- Хорошо, - Журборез сунул гуся Усте на колени, на всякий случай.
- Хто такой Бойчук?- - Шульга не забывал о цели разговора, и стоял все так же расслабленно, как ганфайтер какой-нибудь. И руки также держит. Лось пересмотрел, в далеком и сопливом детстве, огромное количество вестернов, и такая стойка была ему знакома.
- Шось я тебя не бачив, когда мы от их благородий отбивались,- к местному подошел еще кто-то, в австрияцкой гусарской форме, без знаков различия.
- А когда мы Мариуполь брали, тебя тоже не видно было,- огрызнулся Крысюк, хоть и не к нему обращались.
Журборез благоразумно промолчал. Кайданов почесался, с остервенением, растер вошь в нечто липкое, вытер руку о штаны, задержал на ремне, возле гранаты.
- Мариуполь взяли?- недобитый гусар улыбнулся, на кутни зубы, как здесь говорят.
- Угу. Офицерье вешали, аж столбы трещать начали,- вставил свои пять копеек прогрессор. Ему достались хорошие новые шевиотовые брюки от какого-то поручика. Тот бурно возмущался таким наглым грабежом и обзывался трехэтажным матом. А потом подрыгался немножко на фонарном столбе и усе. Такая жизнь, вчера кушал ромштекс в ресторане мадам Пшекицюльской, а сегодня - уже тебя кушают мухи и вороны с сороками.
- То добре, - обладатель формы взглянул на небо.- Небо было голубым, с жирной свинцовой тучей на западе. Туча разрасталась.
- То вы прямо не едьте, а отам у нас цвынтар, то от него налево, то там балка. А там уже и ваши,- добавил второй местный.
Крысюк воспитанно поблагодарил. Опанас наконец-то вышел из кузницы, лыбясь во весь рот. И почему-то без кобылы.
- Сдулась! - радостно сказал ездовой.
Прогрессор только руками развел. Ну хотел кто-то продать кобылу, вычесал, зубы напильником переделал, как у молодой лошади, и через камышинку надул. А кобыла- это ж не дирижабль в полете. Вот и сдулась.
Погода портилась стремительно. Ливень превратил дорогу в реку из грязи. Зато пулемет не перегреется. Шульга этого мнения не разделял, и тихо матерился. Стрелять - одно дело, а отступать как, если что? Кони и так тачанку с усилием тянут, хоть и послазили с нее все, кроме пулеметной команды и Крысючки. А дождь зарядил основательно. То весна чи осень, люди добрые? У Заболотного уже третий раз курево гаснет. Кони недовольно мотали головами, дергали шкурой. Кайданов плелся радом с тачанкой, иногда сплевывая красным в дорожную грязь. Бондаренко вел конягу в поводу, то ли жалел, то ли рассудил, что так быстрее будет. Прогрессор безбожно замерз и мечтал о чем-нибудь горячем - миска борща, уютно булькающая батарея, шуба - да какая разница, лишь бы грело. Крысюк думал о чем-то своем, и мысли у него были невеселые.