«первый». Не указывает ли Булгаков на первого человека, прогневившего
Бога своим непослушанием? И не случайно Иван решил, что иностранец —
поляк: если читать начало первой главы, сверяясь с картой московских улиц, то станет ясно, что Воланд вошел в аллею со стороны улицы… Адама
Мицкевича! Читаем: «…На аллее показался первый человек». Первый и
единственный! «Вы и фамилию мою забыли?» — говорит Воланд Степе
Лиходееву. Но христианские мистики «фамилию» Адама не забыли. Они
называли его Кадмоном и понимали как мистическое существо, состоящее из
всех людей Земли. Адам Кадмон дает им жизнь и питает каждого своими
эманациями. Он действительно первый человек, но в отличие от библейского
праотца Адама, никогда не умирал.
Иисус называл себя «Бен-Адам» — Сын Человеческий. «Я единственный
в мире специалист», — говорит «иностранный профессор». Вот что сказал
Воланд про Иисуса, то есть — про самого себя: «Просто он существовал, а
больше ничего».
«Один, один, я всегда один!..» — Иешуа и Берлиоз, Пилат и Могарыч, Майгель и Фрида, и ее задушенное дитя, и тот маленький мальчик, распростершийся в луже крови, которого видела Маргарита на глобусе, и
жуткие гости Воланда, и его свита… Булгаковский Адам Кадмон, «первый
человек» — сам Иисус, вечно воскресающая жертва и свой же «невольный
палач» — стреляющий, удушающий, сжигающий, бросающий под трамвай, сводящий с ума, отрывающий головы…
«Казни не было», — Булгаков готов снова и снова втолковывать эту
непростую истину: тысячи покойных негодяев восстают из праха на балу, благополучно оживают отравленные любовники, оторванная голова
конферансье возвращается на место, мгновенно выздоравливает сраженный
чекистской пулей Бегемот, умирает и воскресает Лиходеев… «Умерев, Куролесов поднялся, отряхнул пыль с фрачных брюк, поклонился, улыбнувшись фальшивой улыбкой и удалился при жидких аплодисментах».
Именно про артиста Куролесова сказано в эпилоге: «Он был, а остальных не
было». И это тоже о нем — «единственном живом, влетевшем в этот сон»:
«…Вдруг стал обращаться к кому-то, кого на сцене не было, и за этого
отсутствующего сам же себе и отвечал, причем называл себя то „государем“, то „бароном“, то „отцом“, то „сыном“…».
Вот что втолковывает нам Булгаков: все народонаселение планеты —
воплощения «единственно живого» Адама, ячейки сознания, «клетки»
гигантского организма. Он ведет каждого из нас по цепи жизней, питает
«водой жизни» и получает дань — некий таинственный нектар, необходимый
его бессмертной душе, рассеянной по мириадам галактик.
(Воланд: «Приветствую вас от всей души!»).