Бездомного: «На балконе возникла таинственная фигура, прячущаяся от
лунного света…». И далее: «Судороги то и дело проходили по его лицу. В
глазах его плавал и метался страх и ярость. Рассказчик указывал куда-то в
сторону луны, которая давно уже ушла с балкона».
Вина Луны, она, как видно,
Не в меру близко подошла к Земле
И сводит всех с ума.
Эти шекспировские строки заставляют вспомнить о загадочной болезни
его современника — Френсиса Бэкона, барона Beруламского, виконта де
Сент-Олбани: случалось, что в ночи полнолуния он падал в обморок. Лорд
Бэкон
был
блестящим
придворным,
ученым-естествоиспытателем,
мыслителем, сокрушившим средневековую схоластику и угадавшим
некоторые черты будущего — воздушные корабли, сверхглубокие шахты, радио и телевидение. Духовник короля Якова I Джозеф Глэнвиль передает, что Бэкон создал некое общество для осуществления своих любимых идей. А
доктор У.Роули — друг и духовник самого Бэкона — с восхищением писал:
«Если бы я помыслил, что Бог излил на кого-нибудь из нынешних людей луч
познания, то это относилось бы к нему. Он прочитал много книг, но знание
его происходит не от книг, но из самих основ и понятий внутри него самого».
Многие западные исследователи считают, что Френсис Бэкон стал
первым идеологом того типа общественных отношений, который
впоследствии наиболее отчетливо сложился в Соединенных Штатах Америки.
Будучи лордом-канцлером, Ф.Бэкон тайно способствовал тому, чтобы
государство притесняло пуритан — этих религиозных максималистов, мужественных и трудолюбивых скопидомов, обуянных идеей своего
избранничества. Историкам еще предстоит оценить усилия великого
канцлера, благодаря которым в 1620 году корабль «Мейфлауэр» высадил на
североамериканский
континент
«отцов-пилигримов» — первых
колонистов-пуритан.
Новая Англия — ступенька к Луне: чем ближе к экватору располагается
место старта, тем меньшая мощность нужна для вывода аппарата на орбиту.
Таким образом, победитель лунного марафона 60-х годов был предрешен: чтобы быть в равном положении с американцами, нам требовался космодром
где-то на широте Дели.
…Вы заметили, читатель, что в булгаковском романе чересчур много
сидящих? Взять, к примеру, Воланда: он присаживается на скамейку между
двумя литераторам, сидит на табуретке, на кровати, в седле и на террасе, требует кресло на сцене Варьете. «Я люблю сидеть низко», — говорит
иностранец. То же самое делают другие персонажи — Пилат, Левий Матвей, Иван, Маргарита и Босой. А Бегемот, сидящий на толстой пачке рукописей!?.
Все объясняет странная латинская надпись на надгробном камне в церкви