регулятором времени, в который рассматривают планету, поразительно
похожую на Землю. Бартини пишет: «В гравитационном поле нашей
космической системы лучи движутся по замкнутым траекториям. И не
исключено, что, несмотря на возмущения, свет вернется к своему источнику.
Информация, исходящая из каждой точки пространства — это чередование
световых сигналов. Что-то вроде гигантской кинопленки, свернутой в кольцо.
Значит, можно уловить и зафиксировать сигнал — как астрономы фиксируют
свет звезды, которой уже нет». Похожее устройство есть и у Стругацких, —
оно появляется в повести «Полдень, XXII век» и даже называется точно так
же — КРИ, «Коллектор Рассеянной Информации»! Фактически это «машина
времени»: мы видим вспышку Сверхновой, про которую сказано, что она
породила динозавров, затем одно из этих животных откусывает голову
другому. Третье из полученных изображений герою так и не показали: захват турками Константинополя. Именно это событие привело к тому, что
александрийские манускрипты оказались в Москве! Понятно также, почему в
«космической» повести Стругацких «Страна багровых туч» целый абзац
посвящен Ивану Грозному.
С помощью КРИ решается и вечный вопрос о свободе воли. Этот
эксперимент проведен «по методу Каспаро-Карпова», — намек на
соперничество двух планетарных «гроссмейстеров». Игроки просчитывают
свои ходы на много лет вперед: в 1961 году, когда Стругацкие напечатали
эту повесть, Анатолию Карпову было девять лет, а Гарри Каспаров еще не
родился.
18. «…НАПОДОБИЕ БУЛГАКОВСКОГО ВОЛАНДА»
В 1960-62 годах у братьев-фантастов произошел качественный скачок, после которого они стали «настоящими Стругацкими». Именно такие случаи
расследуются в их повести «Волны гасят ветер»: «внезапное, как бы по
волшебству, появление у людей новых талантов» — один из признаков
тайной работы по выявлению сверхчеловеков. В одном из интервью
Стругацкие сожалеют, что не читали Булгакова до того, как начали писать.
Но «Мастер и Маргарита» был напечатан в шестьдесят седьмом, а влияние
этого романа начало проявляться гораздо раньше — после творческой
мутации шестьдесят первого года. С этого времени их произведения
насыщаются аллюзиями на «Мастера…», узнаваемыми словечками и целыми
выражениями — цитатами без кавычек. Сравните, к примеру, страшную жару
в первых главах «Мастера…» и «Миллиарда лет…», печати на дверях
Берлиоза и Снегового, штампы — «уплочено» и «оплачено». Плюс к тому —
интуристы, испорченные телефоны, роговые очки и прочее, прочее, прочее…
Вот как описывается первое появление Вечеровского: «…у него был такой