Смерть на брудершафт (фильма 7-8) (Акунин) - страница 124

— Боже мой! — вскрикнула за спиной Одинцова.

Он обернулся. Оказалось, что фрейлина заметила кровь у него на воротнике и вообразила, будто Алексей опасно ранен. Успокоив женщину, он хотел вернуться на позицию, да поздно — слева жахнули из двух стволов, едва спрятался.

Коридор вновь просматривался и простреливался с той стороны. Дело стало совсем дрянь.

Они с Татьяной Олеговной, покинув розовое купе, хотели уйти через тамбур, но выход заклинило. Потом из салона раздался шум, пришлось спрятаться в назимовское купе. И вот оно превратилось в ловушку.

Если б не Одинцова, можно было бы рискнуть, выбраться наружу через окно: выпрыгнуть, перекувырнуться. Глядишь, не попали бы. Но на акробатические кульбиты Татьяна Олеговна была неспособна, бросать ее одну на верную гибель тоже было нельзя, вот теперь и пропадали вместе. Романов знал, что произойдет дальше. Подкрадутся, снова кинут гранату и, пока он будет ее ловить, изрешетят выстрелами в упор.

Послышались осторожные шаги. Кто-то медленно приближался, ступал по стеклянной крошке. Еще секунда-другая, и конец.

— Дайте! Быстро! — шепнул поручик, неучтиво тыча пальцем.

Одинцова, слава богу, поняла, чего он хочет. Нагнулась, подала валявшуюся под ногами фарфоровую чашку.

Чашку Алексей швырнул о стену коридора и мгновение спустя высунулся. Шанс был минимальный, но не использовать его было нельзя.

Всё произошло в десятую долю секунды.

Человек в коридоре (это был не тощий урод, а развязный потомок крестоносцев) дернулся в направлении разлетающихся осколков, ствол его пистолета качнулся в сторону. Промахнуться с такого расстояния было невозможно, но выстрелить Романов успел всего один раз. В тот же миг его будто ударило раскаленной палкой по шее — почти в то же место, где полминуты назад уже оставила царапину пуля, но несравненно сильнее.

Зепп отлетел к стене, закричал, прошуршал плечом по обоям, упал.

Романов стукнулся затылком о дверную раму, заклокотал горлом, сполз вниз.


К майору с истошным воплем кинулся Тимо.

Поручика подхватила на руки ахнувшая Татьяна Олеговна.

Как раз оборвалась пальба и снаружи.

Это есть наш последний

Тарас бежал шустрее Финна и потому успел занять хорошую позицию, в железной кабине перевернутого паровоза. Жандармы были близко: один впереди, сзади двое, а там из-за деревьев еще несколько.

Первый увидел Тараса, закричал:

— Ты из которого взвода?

А потом:

— Эй, ты чего?!

И упал, сбитый с ног пулей.

Тарас выстрелил по следующему, но мимо, а потом те залегли и тоже открыли огонь. Увальню Финну пришлось спрятаться за кучей рассыпавшегося угля, на открытом месте. И доставалось ему тяжелей, чем Тарасу. Жандармы подбегали все новые — кто палил прямо на ходу, кто с колена — и метили они всё больше по хорошо видной черной мишени. Фонтанчики угольной пыли так и разлетались. Финну, поди, и прицелиться-то нормально было нельзя. А Тарас бил аккуратно, ему за металлической стенкой было спокойно.