Он встал, подошел к окну и распахнул створки. В офисе не было душно, но внезапно он ощутил потребность в глотке свежего воздуха.
Хантер сдавленно вздохнул.
— Не могу поверить, что убийца узнал о ночных кошмарах из дневника.
— Почему же нет? Мы же смогли.
— Совершенно верно. Нас двое. — Хантер снова расположился на стуле. — Мы читали не отрываясь почти три дня. Сколько дневников мы проработали, прежде чем наткнулись на страницы, которые и рассказали нам об этих снах?
— Достаточно, — признал Гарсия, медленно проведя правой рукой по лицу.
— Киллеру были необходимы то ли редкостная удача, то ли много свободного времени над дневниками, чтобы, как и мы, найти рассказ об этом сне. И почему в таком случае он не взял дневник с собой? Почему оставил его на месте? Дневники не были ни пронумерованы, ни датированы. Мы бы никогда не узнали, что один исчез.
— Так как же? — Гарсия остановился перед столом Хантера, положив руки на бедра.
— Дневники не датированы. — Хантер показал на книги на полке. — Священник мог вписать этот кусок, который ты прочел, на прошлой неделе или пять лет назад.
Гарсии потребовалось всего несколько секунд, чтобы уловить ход мысли Хантера.
— То есть ты думаешь, что, написав этот кусок, священник мог кому-то рассказать…
Хантер кивнул:
— Этот сон явно значил очень много для священника. Он попытался избавиться от него с помощью записи. Это не сработало.
— То есть следующим логическим шагом было переступить порог и рассказать кому-то, — сделал вывод Гарсия, и Хантер с ним согласился.
Телефон на его столе зазвонил, и он успел снять трубку до второго звонка. Слушая, он напрягся.
— Мы сейчас спустимся.
— В чем дело? — спросил Гарсия.
— Внизу нас ждет кто-то, желающий поговорить с нами.
— О чем?
— Об убийце отца Фабиана.
Девочка только что вышла из возраста подростка. Она в одиночестве сидела в допросной на втором этаже. Хантер и Гарсия наблюдали за ней с прозрачной стороны зеркального стекла из соседней комнаты.
Ее нельзя было назвать привлекательной, но не оставалось сомнений, что внешность не была самым главным в ее жизни. Ее растрепанные каштановые волосы беспорядочно падали на плечи. Большие и красивые карие глаза покраснели. Длинное зимнее пальто, надетое на ней, явно знавало лучшие времена.
— Она всего лишь ребенок, — нахмурился Гарсия. — Снова — кто она такая? — спросил он у полицейского, который первым поговорил с девочкой и привел ее в эту комнату.
— Она сказала, что ее зовут Моника, но не надо быть специалистом, чтобы увидеть, как она врет.
— И она сказала, что у нее есть информация об убийстве в церкви Семи Святых?