Как только мать забеременела, папаша исчез. Как в Бездну канул.
Осталась красавица-девица, дочь деревенского кузнеца одна-одинешенька, беременная, в чужом незнакомом городе. Как-то мигом забылось, что приходился ей маг законным супругом, ко мне намертво приклеилось клеймо незаконнорожденной, а мать величали не иначе, как маговской подстилкой. Справедливости ради стоит заметить, что высотой нравов и щепетильной разборчивостью в отношениях с противоположным полом родительница не страдала.
Так и жили мы в кварталах, населенных сбродом: криминальными группировками, бандами, торговцами дурманами, проститутками, сутенерами.
Пока все не закончилось ещё хуже, чем начиналось.
* * *
Звук шагов заставил поднять голову. В дверном проеме темнела фигура.
— Какая жалкая картина, — брезгливо фыркнул Миа*рон.
С неторопливой ленцой подойдя ко мне, он опустился на колено. Пальцы больно потянули, ухватив за рыжую густую копну, запрокинув голову. Улыбка, растянувшая губы, перешла в оскал.
Я ждала удара. Но чудовище не торопилось.
— Ты мне расскажешь, — вкрадчиво и интимно зашептал он, — кто приказал тебе устраивать спектакль? Я не припомню, когда разрешал сжигать Веселый Дом.
Я лежала в его руках, уверенных, твердых, сильных. Чувствовать тепло озябшему телу было приятно.
— Ты понимаешь, что натворила?
Я кивнула.
— Зачем ты это сделала?
— Хочу тебя уничтожить.
— Почему? — Черные дуги бровей вопросительно изогнулись.
— Потому что ненавижу.
Белые тонкие пальцы, ослабив хватку, словно в задумчивости, перебирали рыжие локоны, прядь за прядью.
— Ненавидишь? — Промурлыкал кот, пристально глядя в лицо. — А мне кажется, ты меня любишь.
Здесь он ошибался, — я его не любила. Но отрицать, что какая-то часть меня тянулась к его силе, неустрашимости, власти, к его огню, — значило бы лгать.
— А ещё мне казалось, что тебе уже пора выучить простое правило: делать можно только то, что я скажу. Только то, что я скажу, Красный Цветок. Ни меньше. Ни больше.
Интересно, когда я стану упрямиться, он меня убьет?
— Будь ты проклят, Миа*рон, — Слабо трепыхнулась я в попытке освободиться, не особенно рассчитывая на успех.
— Тот, кто сказал, что девочки покорнее мальчиков, — укоризненно покачал головой нелюдь, — просто не был знаком с тобой, рыжая кукла.
— Но я — не мальчик и…
— Я как-нибудь смирюсь с этим.
Меня наградили поцелуем, сносить который оказалось сложнее побоев.
— Миа*рон, не надо! — Сорвалось с губ. — Пожалуйста!
— Умоляй! Мне так нравится видеть тебя напуганной, смятенной, покорной! Особенно после того, что ты натворила. Какая глупость, воображать, будто сможешь мне противостоять? Тебе нужно понять простую истину, Красный Цветок: абсурдно конфликтовать с тем, у кого поводок, завязанный на твоей шее. Даже если ты ведьма, и очень сильная, — это непростительная глупость. С кем ты решила играть, дурёха? Кстати, сколько тебе лет?