— Да уж, представляю, фыркнула Фэйд и пропищала тонким детским голоском: Мама, мама, меня отымели пятеро здоровенных мужиков, круто было… мама, а ты чего так побледнела?
— Ух какой она охрененный скандал закатила Рэну! Такими словами обзывала, что уши в трубочку свернулись.
— Которые ты наверняка грел у замочной скважины, подсказала Фэйд.
— Ну, интересно же послушать. Мерзавец, кричит, это же твой сын! Спасибо, что сам не приложился разик! А Рэн говорит: зато теперь он перестанет меня лапать на тренировках! Она свое гнет: ему нет четырнадцати, противозаконно! А он с козырей пошел: в степи твои законы фуфло, а по нашим законам от степняка рождается только степняк, и мальчик мужчине принадлежит, а не женщине. Тут она бац ему плюху и орет: только попробуй у меня сына забрать, я тебя на цепь посажу, в подвал, на хлеб и воду! Он ей: давай, если тебя это возбуждает. Тут они врукопашную схлестнулись, а потом, как всегда, на другое перешли. У них каждая ссора так кончается. Утром, конечно, у леди-полковник синяки на руке, у Рэна глаз подбит, но оба довольные, как не знаю кто. Высокие отношения! Сайонджи фыркнул. А мне все сошло с рук, только матушка без обиняков предупредила: в степи можешь хоть в кроличью норку хуем тыкать, а в Селхире изволь криданским законам подчиняться, и чтобы год еще сидел тише воды ниже травы. Вот она тоже наивная, это же граница, там никто особо о возрасте не печется. Я пару мальчишек знаю, которые до четырнадцати не дотерпели. И сам я до Таэ пару раз перепихнуться успел. Леди-полковник нас застала, потому что следила за ним, думала, Таэ с Рэном обжимается. Хм, они ж терпеть друг друга не могут, она что, не понимает? Я даже знаю, почему, юноша хлебнул вина и понизил голос. Он скрывал изо всех сил, но ревновал страшно. И к Рэну, и к леди-полковник. Таэ и с ней никогда не заигрывал, а все по той же причине.
— Погоди-погоди, что-то я запуталась. Кто кого и к кому ревновал?
— Таэ своего нэйллью, ну, брат матери по-эльфовски. Будто сам в него влюбился. А что? Если уж я мог на отца родного заглядываться… А Итильдин красивый такой, я бы и сам не отказался… Но он же вся из себя такая эльфская цаца, его так просто в постель не уложишь, только раз в год по праздникам, и то, если сильно-сильно напоить и сделать из этого большой-большой секрет. Я за его личной жизнью не следил, конечно, но только дурак два и два не сложит, если меня всякий раз в казарму спать выгоняли, когда он у них ночевал. Стыдливость оберегали, ага. Было б что оберегать!
— Ох, Сайо, язык у тебя без костей! Фэйд отвесила ему легкий подзатыльник. Ты меня, можно сказать, первый день знаешь, а уже все про всех разболтал.