– Я прочитал то, что написано в письме.
– Проверим, – пообещал толстощекий.
К Малышеву потянулись кнехты.
– Погодите! – голос Боэмунда звучал глухо, но уверенно.
Воины церковников замерли. Монахи недовольно вскинулись:
– Неужели ты не видишь, славный князь, что этот изменник просто тянет время и лжет?! – толстощекий махнул рукой Гиергольбу. – Начинай!
– Я сказал "Стойте"! – князь лангобардов подошел к связанному русичу, присел, всматриваясь в лицо.
– Как зовут твоего товарища, воин?
– Захар… Пригодько Захар. Он – оруженосец рыцаря Тимо.
Боэмунд встал и повернулся к монахам.
– Я помню, что у этого рыцаря было двое оруженосцев. Как-то мы с ним говорили и это отложилось в памяти… – князь взял со стола письмо. – Да и язык этот мне немного знаком. Прочесть сам, может быть, и не смогу, но ручаюсь, что в моем лагере найдутся те, кто еще недавно вернулся из земель Полацка. Они смогут разобрать то, что здесь написано.
– Мы добьемся правды быстрее! – подал скрипучий голос палач Гиергольб.
– Но при этом можете изувечить верного сына церкви, нарушить покой в лагере. Ведь, не каждому понравиться, если героев похода начнут калечить по надуманному поводу… Да и мне это не понравиться!
Толстощекий осклабился, вроде как, и не таким приходилось утираться. Но под тяжелым взглядом князя монах сник и даже попробовал отступить за спины кнехтов.
– Так что я предлагаю другой вариант… Вы отдадите мне этого шевалье с тем, чтобы я смог проверить сходятся ли его слова с тем, что написано на перехваченной записке. А там будет видно. Или верну его с клеймом предателя, или… – Боэмунд перевел взгляд на аскетичного главу следователей.
Тот думал недолго. Как бы не чесались руки у следователей, портить отношения с одним из лидеров похода им было не с руки. Да и собственное руководство могло спросить за излишнюю жестокость. Все-таки шанс на то, что перехваченная переписка не свидетельство измены, оставался.
Старший дознаватель кивнул. Кнехты передали Малышева сицилийцам.
Толстощекий пробовал возражать, но его не слушали.
…Когда норманны и пленник покинули лагерь, молоденький послушник, простоявший весь разговор в темном углу шатра, выбежал в сторону полуразрушенного монастыря, где находилась ставка приданного в помощь крестоносцам византийского корпуса.
Отыскав голубой с золотым шитьем шатер, он вбежал внутрь и тут же склонился в поклоне.
Холеный темноволосый мужчина в богатых доспехах рассматривал сваленные на столе карты побережья. На монаха он, казалось, не обратил внимания. Зато сидевшие у входа наемники, прозевавшие гостя, схватились за мечи.