Ги стоял у основания пирамиды, глядя через теодолит, установленный на треноге. Аппарат был выставлен на одной линии с самой крайней оконечностью здания, расположенного слева от тех трех, что виднелись к востоку от пирамиды. Николь пыталась представить себе солнце, появляющееся здесь 22 июня, а потом величественно поднимающееся над огромным миром сельвы. «Хорошо, если нет облаков», — подумала она, пожимая плечами, а потом вспомнила, что летнее солнцестояние приходится на сезон дождей.
Все по очереди посмотрели через теодолит, и вердикт был единогласным: как минимум три стелы появлялись на горизонте и, следовательно, каждая из них могла быть той, которую они искали. Одна стела стояла в самом центре, но, как указал Хулио Ривера, тут все зависело от расположения треноги.
После этого они снова отладили аппарат и сместились с ним до крайней южной точки самого южного из трех зданий. За день до этого Ривера запросил в Университете Мехико точное склонение Венеры в самой северной точке ее нахождения, и его сообщили с точностью до минут и секунд. Но когда они выставили теодолит, ощущение, которое у них появилось, было сравнимо с холодным душем: ни одна из стел не фиксировалась в этом положении. Разочарование Ги Лаланда было очевидным, Аугусто Фабрисио вырывал волоски из усов, и лишь Хулио Ривера старался не выказывать никаких эмоций. Николь и Жан посмотрели друг на друга и незаметно пожали плечами.
— Мы можем исследовать каждую из трех стел, появлявшихся на визире, когда теодолит стоял у пирамиды. Возможно, ответ придет к нам сам по себе. — Реплика Аугусто Фабрисио прозвучала малоубедительно.
— Да, Аугусто, можем. — Хулио Ривера изобразил улыбку, — Но если мы не получили результата здесь, то откуда он появится там? — Он указал на пирамиду Солнца.
Некоторое время все молчали. Они были похожи на детей, с горечью убедившихся в том, что их игрушка пришла в негодность. Нарушил молчание Жан. До сих пор архитектор держался немного в стороне, но сейчас его голос звучал твердо.
— Мы учитывали магнитный полюс? — спросил он. — Я полагаю, что данные, которые у нас есть о Венере, относятся к географическому северу, а прибор нам показывает магнитный,[46] — добавил он совсем тихо, как будто бы прося прощения за свои разъяснения.
Поначалу ответом ему была тишина. Потом Лаланд нахмурил брови и собрался что-то сказать, но гватемалец его опередил.
— Боже мой, ясно! — Он окинул взглядом теодолит и кивнул головой. — Прибор на нуле, а здесь склонение должно быть… где-то три градуса ост! Я не могу утверждать этого, но я помню, что в 1993 году мы картографировали одну местность, и тогда оно составляло почти четыре градуса. Многие съемки оказались неверными из-за того, что не было учтено склонение, сейчас это и нам создает проблемы. Да, да, — его глазки блестели, — вы попали в цель, мой юный друг.