— Вот черт проклятый! — Баба в сердцах хлопнула себя по бокам. — Все угадает! Неинтересно с тобой, Егор, в одной квартире жить.
Шилов засмеялся негромко. Анфиса хлопнула дверью, но тут же, приоткрыв снова, спросила:
— И вправду, чего дома-то торчишь? Случилось что?
Шилов не ответил.
— На базаре бабы баяли, столько золота со всей губернии собрали, будто в чека все подвалы битком набиты.
Шилов не ответил.
— Эх, ты-и... — Анфиса укоризненно покачала головой. — Я-то думала, с чекистом в одной квартире жить буду, столько новенького, интересненького понаслушаюсь. А ты... — И ее растрепанная голова исчезла за дверью.
Шилов полежал еще немного, потом сел к столу и медленно начал собирать пистолет.
Была глубокая ночь, Шилов спокойно спал, завернувшись в одеяло. Он не слышал, как к его дому подъехал автомобиль, не видел, как из него вышел человек. Вздрогнул, когда в окно громко постучали.
Задребезжало стекло. Приученный работой, Шилов спешить не стал. Он взвел курок, осторожно подошел к окну, прижавшись спиной к стене.
— Кто? — негромки спросил он.
— Егор Макарыч, я от Липягина! Пакет! Срочно!
Шилов открыл окно. На улице было совсем черно, и лицо приехавшего человека смутно белело.
— Иди к крыльцу, я открою, — сказал Шилов.
— Не надо. Вот возьмите, времени нет, — ответил человек.
Шилов взял протянутый ему из темноты пакет.
— Мы ждем вас в машине. Скорей, Егор Макарыч! — проговорил посыльный, и Шилов услышал удалявшиеся быстрые шаги. Смутно доносился сквозь открытое окно стук мотора.
Шилов рванул сургуч на пакете, развернул бумагу. Прочел.
«Егор! Срочно! Отправка назначена на сегодня. Десять минут на сборы! Подробности на вокзале. Липягин».
Шилов еще дочитывал бумагу, а рука его уже потянулась к гимнастерке. Застегнув кожанку, он схватил ремень с пистолетной кобурой и выбежал из комнаты.
У ворот стоял большой открытый лимузин. Мотор работал. Шилов вскочил в машину, поздоровался негромко.
— Здравствуйте, товарищи, — и по очереди пожал притянутые руки.
В плотной угольной темноте лиц не было видно. Только сидевшего напротив Шилов смог разглядеть: длинное, узкое лицо, коротко остриженные, ежиком, волосы и светлые, навыкате, глаза.
Мотор заработал громче, и машина покатилась, переваливаясь, по узкой, горбатой улочке.
Той же ночью на станции Кедровка в маленьком полутемном строении зазвонил телефон.
Дремавший у телеграфного аппарата начальник станции Ванюкин испуганно вздрогнул и торопливо снял трубку. Это был сутулый, остроплечий человек в плохо сидевшей на нем форме железнодорожника. Тонкие губы, жиденькие усы, чахлая бороденка и туго обтянутые темной кожей скулы, глубоко посаженные маленькие глаза — все это делало лицо начальника станции непривлекательным. На вид трудно было сказать, сколько ему лет, однако выглядел он наверняка старше, чем ему было на самом деле.