— Ваше величество, я обещал не раскрывать…
— Тогда понятно. Мельди.
— Ну откуда вы знаете?
— Кроме Мафея и мэтра Истрана ориентиры этой квартиры давали только одному придворному магу, на всякий случай. Если мне не изменяет память, именно Мельди. Более того, я даже знаю, что с тех пор, как Ольга отсюда съехала, оболтус пользовался этой квартирой для уединенных свиданий.
— Так скажите ему, что здесь уже живут, — проворчал Кантор. — Не хватало, чтоб он с дамой сюда вломился.
— Я уже сказал, — успокоил его Жак. — В первый же день. А что там у вас вчера с Ольгой случилось, что она пришла вся в соплях и заявила своему суслику, дескать, он во всем был прав, а ты обманщик, и она о тебе больше слышать не желает?
Кантор скрипнул зубами и, не стесняясь присутствия королевы, высказал, что думает о папеньке с его непостижимой мудростью, о его величестве, который специально притащил Ольгу в Мистралию, а теперь сочувствующим прикидывается, и в особенности об Ольгином суслике.
Жак выслушал сию речь с ностальгической улыбкой, которая всегда снисходила на его лицо в таких ситуациях, даже когда Кантор материл его самого, и попросил:
— А теперь можно сначала и по порядку?
— Мне некогда, — огрызнулся Кантор. — У меня репетиция.
Стук в дверь вызвал у всех собравшихся одновременную и поразительно единодушную реакцию. Рассмеялся даже Шеллар. Раздраженный и обиженный Кантор и тот выдал несколько истерических смешков. А Жак немедленно предложил:
— Делайте ставки, господа. Кто это?
— Домовладелец, — злорадно ухмыльнулась Кира.
— Ольга, — предположил наивный Орландо, привыкший мириться с невестой, не успев как следует поссориться.
— Скорее Элмар, — возразил Мафей. — Только его еще не хватает для комплекта.
— Гарри, — проворчал Кантор.
Король вынул изо рта трубку и коротко изрек:
— Зинь.
— Ну иди, хозяин, открывай, — хихикнул Жак. — Я поддерживаю его величество. Кстати, какова будет ставка?
— Моральное удовлетворение от выигрыша, — перебил король. — И не смей возражать, корыстный ты подхалим.
Стук повторился, уже громче и тревожнее.
— Иду! — рявкнул Кантор.
После скрежета замка и неразборчивого тарахтенья («Все-таки Зинь!» — простодушно подивился Орландо) на весь подъезд разнесся сердитый рев:
— Да все со мной в порядке! Живой я и здоровый! Почти! И в дом я тебя не впущу, потому что там у меня толпа народу и все неглиже! Потому что здесь всю ночь шла пьянка и свальный секс! Так можешь и доложить Ольге!
Дверь с треском захлопнулась, и все еще кипящий мистралиец чуть тише добавил:
— Как вы меня залюбили все! В обоих смыслах!