И это лишь вершина айсберга.
Для «массовых репрессий» нужна новая историческая концепция, краеугольным камнем которой должна стать реальность существования заговора партийной оппозиции и военных. Ежов вместе с группой первых секретарей (а возможно, и с кем-то еще) воспользовался возникшей паникой в своих интересах и по сфабрикованным обвинениям приступил к массовому уничтожению ни в чем не повинных советских граждан, число которых, возможно, насчитывает не одну сотню тысяч.
Со временем сталинское руководство стало подозревать первых секретарей, затем очередь дошла до Ежова. Наконец, как отмечает Юрий Жуков со ссылкой на подлинник документа, не без трудностей Сталин вынудил Ежова написать заявление об отставке. Прямым следствием смены руководства НКВД стало резкое снижение числа репрессированных: менее чем до 1 % от их численности в годы «ежовщины». Занявший пост наркома внутренних дел Л.П. Берия инициировал расследование преступных деяний Ежова, Фриновского и их сообщников по заговору в НКВД, затем осужденных и казненных по приговору суда, с одновременным пересмотром и «реабилитацией» лиц, невинно пострадавших от репрессий.
ЕЖОВ НЕ УЧАСТВОВАЛ В ПОДГОТОВКЕ «БУХАРИНСКОГО» ПРОЦЕССА
Из материалов Генеральной прокуратуры и Пленума Верховного суда СССР, из книг Викторова, Черушева, Петрова и Янсена явствует: все они извратили то, что о мартовском («бухаринском») процессе 1938 года написано у Фриновского. Последний действительно засвидетельствовал, как Ежов и его пособники в НКВД добывали и фабриковали показания подследственных. Во всех вышеназванных материалах и книгах подразумевается, что те же «методы» использовались и при подготовке процесса по делу правотроцкистского блока.
На самом деле в заявлении Фриновского о «бухаринском» процессе не сказано ничего похожего. Наоборот, другие ежовские фальсификации там противопоставлены следствию по делу Бухарина. Практически в каждом из процитированных ранее фрагментов приводится та часть документа, где говорится о конфиденциальных беседах Ежова с Бухариным, Рыковым и как минимум с еще одним из подсудимых — Булановым, чтобы в преддверии суда заверить каждого из них, что смертный приговор им вынесен не будет. Но из всех приведенных выше цитат выброшено замечание Фриновского, что с помощью таких обещаний Ежов стремился убедить подсудимых не называть его имени как одного из участников антисталинского заговора.
Вот что именно у Фриновского сказано о том, как Ежов и его подчиненные готовили очные ставки:
«Как подготавливались арестованные к очным ставкам и особенно к очным ставкам, которые проводились в присутствии членов правительства?