— Откуда у нас нефть? — удивился я.
Ребята на этот вопрос ответить не могли.
По словам Руслана, они сообщили о происшествии его дяде — пенсионеру, отставному пожарному. Но дядя лишь посмеялся: вода, мол, гореть не может, водой тушат огонь…
Я спросил, говорили ли они еще кому-нибудь о своем открытии?
Выяснилось, что от дяди они помчались к учителю географии Олегу Орестовичу Бабаеву, который возглавляет Голубой патруль. Но его не оказалось дома. Они рассказали обо всем жене учителя и побежали в прокуратуру.
— Представляете, — возбужденно сказал Костя, самый темпераментный из троицы, — бросит кто-нибудь зажженную спичку или непотушенный окурок, и все пропало!
Признаться, история озадачила меня. Во-первых, насколько сообщенные ребятами сведения соответствовали действительности? Было ли положение на озере угрожающим? Может, в воду нечаянно попал бензин, когда кто-нибудь из автотуристов мыл машину, а ребята приняли небольшое масляное пятно за признак катастрофы?
Во-вторых, если это действительно нефть, то почему она очутилась в озере? Месторождение? Утечка с базы? Но база нефтепродуктов расположена на другом конце города.
И еще. Я не мог сразу сообразить, к кому в городе обращаться, чтобы выяснить, что произошло на Берестене. Нужен был специалист…
Мои размышления прервал приход учителя Бабаева.
С Олегом Орестовичем мы были знакомы. Как-то он написал в «Учительскую газету» письмо-размышление о проблемах, с которыми ему пришлось столкнуться в своей педагогической практике. В нем он затронул судьбу одного ученика, который, не поступив после школы в институт, стал пить, связался с женщиной старше его на семнадцать лет. Редакция газеты переслала это письмо к нам, в городскую прокуратуру. Когда мы стали разбираться, то выяснилось, что эта женщина — преступница.
Вот так я узнал Бабаева, честного, непримиримого человека.
Жизнь его не баловала. По профессии гляциолог, он едва не погиб в экспедиции на Шпицбергене. Обмороженного, его самолетом вывезли в родной Ленинград, где врачи буквально выцарапали Олега Орестовича из лап смерти. А дальше — ампутация левой руки, расставание с любимым делом. Но он не пал духом. Стал учительствовать, увлекаясь и увлекая своих учеников. Да и сам он напоминал вихрастого подростка, хотя Бабаеву было уже за тридцать…
Ребята рассказали ему, что увидели на Берестень-озере. Правда, уже спокойнее, чем мне.
— Что вы думаете обо всем этом? — спросил я учителя.
— Давайте сначала посмотрим, Захар Петрович, — сказал он. — У вас есть сейчас время?
— Да, — кивнул я.
Мы сели в нашу служебную машину, прихватив с собой двух дозорных. Для третьего места не хватило, и Костя великодушно (хотя и не без огорчения) отправился на Берестень-озеро автобусом.