— Вы видели, как его привезли? — тихо спросил он.
Медсестра покачала головой:
— Поговорите с Уиллом. Он доставил пациента вниз примерно час назад.
В отделении принудительной госпитализации в «Фезервуд-парк» было только одно окно, на посту охраны; оно выходило на лестницу, которая вела в подвал второго отделения. Доктор Фосси нажал на кнопку звонка, и за плексигласовой панелью мелькнули бледное лицо и лохматая голова Уилла Хартанга. Уилл исчез из виду, и дверь открылась автоматически, издав звук, похожий на пистолетный выстрел.
— Как поживаете, док? — сказал Уилл, вернулся за свой стол и отложил в сторону сонеты Шекспира.
— Я совершенно счастлив, мистер У. X., — ответил Фосси, посмотрев на книгу.
— Очень смешно, доктор Фосси. Вы погубили свои таланты, став врачом.
Уилл протянул ему журнал и громко чихнул. У дальнего конца стойки новый санитар заполнял медицинские формуляры.
— Расскажи мне про пациента, которого привезли рано утром, — попросил Фосси.
Он расписался в журнале и вернул его Уиллу, одновременно сунув под мышку папку с металлическим зажимом.
— Застенчивый парень, — пожав плечами, ответил Уилл. — Не слишком разговорчив. — Он снова пожал плечами. — И неудивительно, учитывая, сколько он в последнее время принял халдола.
Фосси нахмурился, снова открыл папку и на сей раз принялся внимательно изучать записи, сделанные в приемном покое.
— Боже праведный! Сто миллиграммов за двенадцать часов!
— Похоже, ребята из Центрального госпиталя в Альбукерке не жалеют лекарств, — заметил Уилл.
— Я сделаю назначения, после того как осмотрю пациента, — сказал Фосси. — А пока никакого халдола. Я не смогу как следует оценить его состояние, если он превратится в овощ.
— Он в шестой палате, — сказал Уилл. — Я вас провожу.
Табличка на внутренней двери большими красными буквами предупреждала: «Внимание, опасность самовольного ухода». Новый санитар впустил их внутрь, тихонько насвистывая.
— Ты знаешь, как я отношусь к помещению пациента в принудительное отделение до того, как ему поставлен диагноз, — сказал Фосси, когда они с Уиллом зашагали по тускло освещенному коридору. — Это накладывает определенный отпечаток на его пребывание в нашей больнице, влияет на перспективы лечения и может отбросить нас назад еще до того, как мы начнем с ним работать.
— Прошу меня простить, доктор, но я смотрю на это иначе, — ответил Уилл, остановившись около ободранной черной двери. — Альбукерке выдал нам очень четкие указания по этому поводу.
Он отпер дверь и снял тяжелый засов.
— Хотите, чтобы я вошел с вами? — с сомнением спросил он.