– Я скажу вам то, что говорю всем родителям: вы не в состоянии уберечь ребенка от всех возможных бед и несчастных случаев и спрятать от жизни, предугадав все напасти и застраховав от них. Есть определенные правила безопасности, основные, которые родители обязаны соблюдать, поведение в городе, на дорогах, в быту, те, о которых все знают и стараются уберечь детей от беды. Но есть огромное количество случаев, которые не предугадаешь. Они случаются, и все.
– Не думаю, что родителей это успокаивает.
– Как правило, нет. Но когда ребенок болеет, родительское самобичевание, что «не уберегли», вредит и ребенку и врачам. Когда ребенок болеет, ему жизненно необходим положительный настрой всех окружающих: «Мы рядом, мы поможем, мы любим тебя и вместе победим все болезни!» Дети, как особо чувствительные антенки, улавливают малейшее настроение родителей и настраиваются на их волну. Ты в негативе, слезах и чувстве вины – ребенок тяжелее, сложнее переносит болезнь, ты в позитиве, в уверенности – скорее и легче выздоравливает.
– А если действительно родители виноваты, что «недоглядели»? – заинтересованно спросил Бойцов.
– Да, как правило, они и недоглядели! – докторским тоном объясняла Катерина. – Но давайте сначала вылечим дитя, а потом уж сколько угодно обвиняйте себя и разбирайтесь со своей совестью, выводы делайте, к психологам ходите, усильте бдительность и контроль, в церкви грехи замаливайте, но потом! Знаете, сколько я выслушиваю каждый день слез, стенаний, самообвинений родительских? Они ведь врачам каются, как попу, ожидая, что тот снимет с них чувство вины, уверив, что они ни в чем не виноваты!
– И тогда вы говорите им то, что сказали мне: «спрятать от жизни невозможно»?
– По обстоятельствам. Родители делятся на нытиков и бойцов. С первой категорией и отчитывать, и прикрикивать приходится постоянно, чтобы взяли себя в руки и помогали, а не вредили своим нытьем. А вот родители из второй – это наши помощники, своим настроем они проделывают огромную работу по реабилитации ребенка.
– А вы жесткий доктор, Катерина, – непонятно, похвалил или попенял Бойцов.
– Если я позволю себе сантименты и жалость бабскую, я буду детей терять на столе и после операции.
– А вы теряли? – осторожно спросил Кирилл.
Катерина помолчала, не понимая, зачем она рассказывает все это незнакомому, по сути, мужику? Понесло ее о работе распространяться! С чего, спрашивается?
– Да, – все-таки ответила она, – двоих. Двоих мальчиков.
И захлопнулась. Кириллу даже почудилось, что он услышал звук смыкания створок раковины – хлоп! – и все, откровения, для которых немного приоткрылись глубины жемчужницы, закончены! Словно выставила перед собой предупреждающий плакат: «Не трогать! Мины!»