– В каком смысле? – сделал попытку уйти от прямого вопроса Бойцов, застигнутый врасплох неожиданностью вопроса.
– В том смысле, что у вас больная спина, – ровно ответила Катерина.
– Откуда информация? – придал грозность взгляду и тону Кирилл.
– Алё! Кирилл Степанович! – остудила его пыл Катерина, даже ладонью просемафорила перед его лицом. – Я не конкурирующая фирма и не засланный казачок в вашем бизнесе! Я врач, хирург, надеюсь, что хороший, достаточно квалифицированный, чтобы определить по осанке и движениям болезнь позвоночника. Так что у вас со спиной?
– Наверное, вы все-таки хороший врач, – пробурчал Бойцов, сдаваясь. – Позвоночник у меня поврежден. Давно.
Спина была пожизненным страхом и злоключением Кирилла Бойцова.
Привычным, постоянным, ставшим ручным, с набором «инструментов» для контроля над болью – как лежать, спать, вставать, садиться, наклоняться, одеваться, сидеть, выходить из машины – как жить, постоянно контролируя боль в обертке страха.
Несколько лет подряд в летние каникулы Кирилл командовал студенческим стройотрядом. И у него это прекрасно получалось – и строить, и командовать.
И получалось, и нравилось.
Летом, после четвертого курса, он повез свой стройотряд на назначенный им объект. Как водилось, и уже мало кого удивляло, начальники участков, прорабы, да и рядовые строители нехило зарабатывали на студентах и самой стройке, воруя все, что возможно, подсовывая вместо удачно стибренного списанный, бракованный материал, в том числе и гнилые доски для строительных лесов.
Кирилл клал кирпич на третьем этаже возводившегося здания, отступил на шаг назад от кладки за бутылкой воды, стоявшей на краю деревянного настила, подальше от летевших цементных ошметков. Доска под его ногой проломилась, и он полетел вниз.
Спиной.
Он не успел понять, что произошло, если бы доска разломилась с характерным звуком, он, может, и сообразил, и успел ухватиться за поручни, ну, хоть как-то попытался удержаться, предупрежденный звуком ломающейся древесины. Но он наступил ногой именно в то место, где доска прогнила до трухлявости.
Он летел вниз спиной и видел над собой голубое до нереальности небо, летящие следом за ним обломки доски, деревянную труху, удаляющийся край кирпичной кладки.
Летел, раскинув руки и ноги в стороны, осознавая, ощущая и запоминая каждый микрон времени своего падения, словно время растянулось, как в замедленной киносъемке.
Земля встретила его песочным кулаком в спину.
На всю оставшуюся жизнь память запечатлела пыточную видеосъемку, по долям секунд записавшую полет до песочной кучи со всеми ощущениями, подробностями, деталями.