– Танюшка, – позвала как-то внучку, – подойди, сядь. Бери лист, я диктовать буду, а то глаза не видят. Да и руки дрожат. Пиши…
Кусая губы, чтобы не расплакаться, Татьяна выводила строчки, в каждой букве крылись отчаяние и невозможная боль.
«Прокурору города Москвы…
…Со дня реабилитации моего сына прошло девять лет, а он до сих пор ко мне не вернулся. Я не перестаю его ждать. Мне уже свыше восьмидесяти одного года от роду, и я очень хочу знать, что с ним случилось, какая участь постигла моего сына.
Прошу Вас сообщить мне правду о моем сыне, какой бы горькой она ни была.
Лидия Соколова, Мать».
Почти на ощупь поставила в конце письма размашистую подпись.
В апреле шестьдесят седьмого вместе с газетами Татьяна достала из ящика серый казенный конверт, адресованный Соколовой Л.В., что-то болезненно сжалось в груди. Из конверта выпала бумажка в половину печатного листа.
– Бабушка, – позвала Татьяна, – пришел ответ…
– Читай, – сурово наказала Лидия.
Дрогнувшим голосом Татьяна прочла:
«На Ваше заявление о розыске сына Соколова Василия Ивановича сообщаю, что он 24 мая 1943 года умер в местах лишения свободы Коми АССР.
За получением свидетельства о смерти сына Вам надлежит обратиться в ЗАГС Кировского района Москвы, куда в 1943 году было выслано извещение для регистрации смерти Соколова В.И.».
– Дай сюда, – изменившись в лице, хриплым шепотом проговорила Лидия.
Татьяна послушно протянула послание.
Несколько минут Лидия с окаменевшим лицом вглядывалась в буквы, потом дернулась, страшно захрипела, закатила глаза и оползла вниз.
После смерти Лидии прошло несколько лет.
В пасмурный ноябрьский день Татьяна ожидала трамвая. Трамвай не торопился, зато из накатившей тучи полил противный осенний дождь. Таня, как назло, позабыла взять зонт и уже приготовилась укрыться под козырьком магазина, как вдруг рослый мужчина богатырского телосложения в мгновение ока распахнул над ее головой черный нейлоновый купол. Дождь усиливался, обладатель зонта предложил проводить Татьяну до дома, а заодно помочь донести сумки. Татьяна отнекивалась, незнакомец настаивал, трамвай не торопился: дождем залило пути. Наконец Таня сдалась.
– Предупреждаю, денег там нет, только продукты и ученические тетрадки, – сурово сдвинула она брови.
Незнакомец громко расхохотался:
– И какие же тетрадки?
– По математике. Восьмой и девятый класс, – смущенно пробормотала Таня.
– Так вы учительница? А я инженер. Не так романтично, как вор – джентльмен удачи, но вроде тоже неплохо.
– Извините, – смутилась Татьяна. – Я не хотела вас обидеть.