– Ой, какой высокий каблук! – всполошилась мама. – Поменьше нет?
– Тридцать восьмой размер – уже взрослый, вся обувь на шпильке, – равнодушно ответила измученная продавщица. – Будете брать?
– Конечно, будем! – с жаром выпалила я.
Неделю до школы тренировалась ходить на шпильках. Вышагивала по комнате от двери к окну и обратно по воображаемой линии, стараясь ступать максимально легко и бесшумно. А то иной раз соседки топают по подъезду, словно гвозди в лестницу заколачивают. Вначале пятки виляли, каблуки подворачивались, я чертыхалась сквозь зубы и удивлялась, насколько непростое это дело – красивая походка. Единственное преимущество первого этажа – можно цокать, сколько душе угодно, снизу никто не прибежит с намерением оторвать ноги.
– Класс! – сказала Дашка, принявшая у меня экзамен. – Ты прямо как манекенщица в Доме моды.
– А если я растянусь, как корова на льду, прямо перед школой? – мрачно усомнилась я.
– Глупости! – убежденно заявила Дашка. – Все ходят, а ты чем хуже? Кстати, дай попробовать.
– На. – Я скинула туфли.
Мы с Дашкой носили один размер. Она сделала несколько робких шагов, правая нога подвернулась, Дашка судорожно схватилась за спинку стула и едва не опрокинулась вместе с ним.
– Это я корова, а не ты! – рассмеялась подруга.
– Ерунда. Два дня тренировок, и ты проплывешь лебедушкой.
– Скорее жареной вороной, – хмыкнула Дашка. – Видела, какие мне маман прикупила штиблеты? Пенсионерские.
– Они ничего, – сказала я, чтобы не обидеть подругу, оглядев темно-коричневые туфли с квадратными мысками и металлической пряжкой сбоку.
Дашка махнула рукой. Она не любила спорить с матерью. Зоя Николаевна даже самые безобидные возражения дочери воспринимала в штыки, начинала нервничать, повышала голос, произносила тирады о детской неблагодарности, принималась шмыгать носом и промокать платочком уголки глаз под круглыми очками. Дашка испуганно умолкала. Она не была бойцом – тихая, покладистая, безропотная девочка.
Утро первого сентября выдалось теплым и туманным. Я цокала новыми шпильками по щербатому асфальту, помахивала всученным мамой веником из пурпурных шариков – георгинов для классрука, доброго и пьющего учителя труда, который любым цветам предпочел бы бутылку портвейна. На плече у меня болталась новая сумка с парой тетрадок – девятый класс, как-никак, хватит тягать за собой библиотеку. Ставшая короткой за лето синяя юбка не прикрывала коленок. Отросшие по плечи волосы на юге немного выгорели и приобрели естественный золотистый отлив, а челку я подкрутила горячими щипцами. Пользуясь тем, что мама ушла раньше, подкрасила ресницы, губы тронула блеском, купленным накануне на денежку, презентованную папой после того, как я долго и вдохновенно хвалила ремонт. Я шла, благоухая французскими духами «Мисс Диор», с боем отвоеванными в ГУМе. В голове крутилась незатейливая мелодия, я мурлыкала ее под нос, а губы сами собой складывались в легкую улыбку. Первый день после лета всегда радует предвкушением чего-то нового, неизведанного. Это потом начинаются тягомотные серые будни.