Поэтому мне не оставалось ничего другого, как заставить его закрыть глаза.
Я так и поступил.
Незаметно летели минуты…
И вдруг я обнаружил, что его глаза снова открылись.
Я до сих пор не знаю, как давно Шенк открыл глаза и сколько времени он уже смотрел на Сьюзен. Дело в том, что все мое внимание тоже было полностью и безраздельно отдано Сьюзен, моей любимой, обожаемой, изысканно прекрасной Сьюзен.
Рассердившись, я приказал Шенку покинуть спальню.
Он медленно поднялся с кресла и неохотно вышел из комнаты. Прошаркав по коридору к лестнице, он, то и дело хватаясь за перила и спотыкаясь почти на каждой ступеньке, кое-как спустился в холл, а оттуда прошел на кухню.
Все это время я внимательно наблюдал за ним, не спуская, естественно, глаз с моей драгоценной Сьюзен. Я был наготове, стараясь как можно раньше уловить момент, когда она начнет приходить в себя.
Как вам известно, я обладаю способностью быть одновременно во многих местах и выполнять параллельно несколько миллионов операций. Так, например, я могу работать в лаборатории, отвечая на вопросы моих создателей, и при этом — через сеть Интернет — бродить по всему миру, преследуя собственные цели или удовлетворяя свое любопытство.
В кухне — на столе для разделки мяса — лежал забытый Сьюзен заряженный пистолет.
Шенк увидел оружие почти сразу, и я почувствовал, как по его телу пробежала дрожь восторга. Во всяком случае, картина электрической активности его мозга была почти такой же, как и тогда, когда он разглядывал Сьюзен, замышляя насилие.
По моему приказу Шенк взял пистолет. Он обращался с ним так же свободно, как и с любым другим оружием. Пистолет был как бы естественным продолжением его руки.
Я подвел Шенка к кухонному столу и усадил на стул.
Повинуясь моей воле, Шенк внимательно осмотрел оружие. Я сделал это специально, чтобы он знал, в каком состоянии находится пистолет. Оба предохранителя были отключены, патрон дослан в патронник, а курок — взведен.
Чтобы пистолет выстрелил, достаточно было только слегка нажать на спусковой крючок.
Потом я заставил Шенка открыть рот. Как ни стискивал он зубы, противиться мне было выше его сил.
Я отдал еще один приказ, и Шенк вставил ствол пистолета себе в рот.
— Она не твоя, — предупредил я самым строгим тоном. — И никогда не будет твоей.
Он бросил мрачный взгляд в сторону камеры наблюдения.
— Никогда, — повторил я и заставил его палец, лежащий на спусковом крючке, слегка напрячься. — Ни-ког-да!
Альфа-ритмы его мозга были весьма интересными. Сначала они заметались, понеслись в неистовом беспорядке, затем неожиданно… успокоились.