Через секретаря я узнала телефон Миланы Мстиславовны Сенчулиной.
– Безумно рада тебя слышать, Юля!
Я смутилась.
Неужели она ничего не помнит?
Или помнит, но не держит зла?
– Привет. Мила, как же так? Я только вчера узнала, что ты работаешь в мамином банке. Более того, я и не предполагала, что ты осталась здесь. Думала, после школы ты перебралась в другой город.
– Я училась в Питере, но вернулась. А в «Гелиосе» уже два года. Слушай, Юля, нам обязательно нужно поговорить. Столько лет прошло! Ты замужем? У тебя есть дети? Как ты вообще живешь? Давай встретимся! Ты согласна?
Конечно, я согласна!
Мы договорились устроить слет одноклассниц в кофейне «Бисквит» – недалеко от банка.
Мила, вероятно, жаждала узнать подробности моей личной жизни (и – косвенно – почерпнуть интимные сведения о начальнице). Но и я испытывала к ней интерес. Нет, требование МЭ перенять опыт успешной сверстницы не являлось побудительным мотивом. Мной двигало, во-первых, банальное любопытство: как ей удалось прорваться в круг избранных? Во-вторых, я была обязана попросить у Милы прощения. Да, я виновата перед ней. После исчезновения Милы из нашей школы прошло много лет, но я, существо сентиментальное и, к сожалению, отягощенное обостренным чувством справедливости, продолжаю сгорать от стыда при упоминании ее имени. Как мы поступили с Милой! Ее образ – вкупе с другими малоприятными фантомами – таился в моей памяти за дверью из черного гранита. А теперь вырвался на волю, как джинн из бутылки, и мои щеки покрылись лихорадочным румянцем.
Я спрятала телефон. Итак, встречаюсь с Милой Сенчулиной, удачливым менеджером банка «Гелиос». Девушкой, заслужившей одобрение самой М.Э. Бронниковой. А когда в последний раз мама хвалила меня? Сейчас вспомним… Так, надо хорошенько напрячь мозги…
– Здравствуй, детка! – остановил меня в коридоре шеф.
Я почти пронеслась мимо, презрев субординацию и элементарную вежливость – так взволновал разговор с Милой.
– Ой, здравствуйте, Степан Данилыч! Извините, я вас не заметила!
Да, когда мужчина возвышается над вами подобно статуе Свободы, его неимоверно трудно заметить.
– Юля, ты, случайно, не заболела? Ты красная.
Я приложила ладони к пылающим щекам. Ладони, наоборот, оказались совершенно ледяными.
– Я не заболела, Степан Данилыч. Просто замерзла, пока добиралась сюда. А потом попала в тепло и от перепада температур зарумянилась. Это естественная реакция сосудов, им свойственно расширяться, чем и объясняется приток крови к лицу, и…
– Юля, меня всегда удивляло твое умение компетентно, а главное – кратко объяснить суть любого явления.