Честно говоря, принять ЭТО за подушку мог только какой-нибудь слепой абориген Африки, в жизни не видевший постельных принадлежностей. В настоящий момент ЭТО больше всего напоминало выброшенного на берег потомка медузы и осьминога…
Будем надеяться, я смогу подобрать под нее наволочку…
А пока я оделся и сложил кровать, засунув подушку подальше и поглубже в диван. К вечеру что-нибудь придумаю.
Потом мы с братом по мелочи прибрали в квартире (ну, там, пыль пропылесосить, собак расчесать) и я поинтересовался:
— Что будем готовить на ужин?
Ромка выпучил глаза:
— Ты же сказал, что готовить будешь ты!!!
— Буду. А ты будешь мне помогать.
— Так не честно! Не буду я тебе помогать!!!
— А в глаз?!
— А в ухо?!
— ЧЕГО???
Нет, ну что за подлость?! Почему он младше меня всего на три года?! Была бы разница в возрасте лет пять, я бы мог его повоспитывать, а так…
— То, что слышал!
— Выпорю!!!
Угроза, кстати, совершенно беспочвенная. И Ромка это, между прочим, знает. Так что, он смерил меня взглядом и критически хмыкнул:
— Во-первых, я выше тебя на голову. А во-вторых, — противно загундосил братишка, — я ма-а-аме пожа-а-а-алуюсь!!! — а после этого перешел на спокойный тон: — Она тебе покажет, как маленьких обижать!
— Серьезно?! — не поверил я. — Покажет?!
Ромка решил, что я испугался:
— Да! Покажет!
— Ой, как здорово!!! А то эти маленькие совершенно распустились, жизни от них нет. Может хоть мама покажет, как их правильно обижать, чтобы эти маленькие себя по-человечески вели!
Ромка сразу пожух:
— Злой ты… Чего мне делать-то надо?
В общем, я предложил ему подумать над тем, что мы будем готовить на ужин, а сам пошел в ванную — умыться хоть за три дня.
В ванной я включил воду и уставился на себя в зеркало. Ну что тут у нас? Вроде как ничего страшного. На этот раз. Что радует…
В общем, чистить зубы я не буду. В три часа дня?! Да это просто маразм!
Бриться не будем по той же причине. В конце концов. Раз уж у меня образуется эта самая трехдневная щетина, доношу ее положенный третий день и сбрею завтра к чертовой матери.
В общем, я плеснул в лицо воды, растер ее по щекам, вытерся махровым полотенцем, висевшим сбоку на сушилке, и со спокойной совестью пошел на кухню.
Ромка стоял перед открытым холодильником и задумчиво изучал его содержимое. Услышав мои шаги, он начал, медленно поворачиваясь ко мне:
— Андрей, я думаю, может нам не мучиться, а просто…
Тут он, наконец, обратил на меня свой «светлый» взор, удивленно смерил меня взглядом и, прервав свой монолог, спросил:
— О, Вождь, почему ты не закончил боевую окраску?… Или раскраску? Как правильно?