— Ну так почему же вы пришли?
И действительно, почему я пришел? Что я мог сделать, кроме как разбередить рану, разбудить задремавшее было отчаяние, заставить его заглянуть на дно ужаса?
Я объяснил, что мне было дано задание просмотреть все имеющиеся в распоряжении следствия материалы «свежим глазом» — а вдруг какая-то деталь была упущена, и что в рамках этого задания я и решил поговорить с ним и с Ингер. Я прекрасно знал, добавил я, сколько раз они уже отвечали на те вопросы, которые я вновь буду вынужден задать, но таким образом я могу получить шанс наткнуться на что-то, что ускользало от внимания следователей, которые занимались этим делом до меня.
Внезапно на меня накатила усталость, я почувствовал себя совершенно измотанным. Мы сидели рядом с камином, и жара в комнате была невообразимая.
— Но я не понимаю, что нового я могу рассказать. — Теперь он вел себя менее агрессивно. — Все мои показания уже запротоколированы.
— Есть одна деталь, — сказал я. — Может быть, она и не очень важная. Однажды вы сказали, что Мария хотела больше времени проводить у вас дома, даже жить с вами и Кристиной. По вашим словам, она спрашивала о том, нельзя ли ей сменить школу… Это так?
— Да, несколько раз она упоминала об этом.
Он насторожился, это было видно.
Я не имел ни малейшего представления, как продолжить.
— Почему вы об этом спрашиваете?
— Потому что мать Марии, — сказал я, — не думает, что Мария действительно этого хотела. Скорее, наоборот.
— Что значит «наоборот»?
— У нее создалось впечатление, что Мария никуда не собиралась переезжать, что она хотела больше времени проводить с ней.
— Но если Мария несколько раз обсуждала это со мной, это не означает, что она ставила в известность мать. Я хотел сказать — Нигер.
Почему я весь напрягся, когда он назвал это имя?
Он покачал головой.
— Но только я не понимаю, — сказал он, — какое отношение это имеет к тому, что ее похитили? К ее исчезновению?
Да вообще говоря, казалось бы, никакого, ответил я, но если я упомянул об этом, то потому, что мне поручено выявить все нестыковки в показаниях, да и вообще подобные вопросы — чистая рутина.
— Вы были у Ингер, — сказал он, и я не понял, вопрос это или констатация факта. — И что же она говорит? Что Мария не хотела переезжать?
— Что-то в этом роде, — сказал я.
Было заметно, что он задумался.
— А что еще вы обнаружили? — вдруг спросил он.
— Простите? — сказал я.
— Какие еще нестыковки в наших показаниях вы нашли?
Трудно сказать почему, от страха или волнения, но только голос его задрожал.
— Пока никаких, — ответил я. — Я знаю, что вы уже отвечали на такой вопрос, но прошу все-таки подумать и ответить еще раз. Вы совершенно уверены, что не было какого-нибудь парня, о котором вы не знали?