— Мне что-то снилось, — пробормотала она. — Мне что-то снилось.
Мои руки чувствовали, что она вся напряжена, словно готовится к прыжку.
— Не помню, что я видела. Что-то такое… Нет, забыла.
Напряжение исчезло, она обмякла в моих объятиях.
— Странно, — сказала она. — Как так получается, что во сне мы не понимаем, что это всего лишь сон? Почему мы верим, что это происходит на самом деле?
На улице закричала женщина, несколько мужчин стали переругиваться, затем раздался звон разбитого стекла. Потом все стихло.
— Сны — это единственное, что мы никогда не сможем понять, — сказала Ингер.
Небеса, будто воспользовавшись вновь наступившей тишиной, открыли свои шлюзы. По подоконнику застучали капли.
— Я не вижу снов, — сказал я.
— Не могу поверить, — сказала она.
— Правда. Я никогда не вижу снов. Я не помню, чтобы мне что-нибудь когда-нибудь приснилось.
— Так ты просто не помнишь их.
— Когда мы спали… — начал я.
— Это был сон, — остановила она меня. — Мы лежали, и нам обоим снились сны. Два разных сна. Я видела твой сон, ты — мой.
Я хотел запротестовать, но не стал, мне больше нравилась волна желания, которая исходила от нее.
Я дотронулся до ее волос.
— А ее я никогда не видела во сне, — сказала Ингер. — Даже когда она была маленькая, она никогда не появлялась в моих снах. Никогда. Мне снились все окружающие, кроме Марии. Я не могу понять почему. Словно ее и на свете не существовало. Сначала я очень переживала. Думала, что это из-за того, что я о ней мало забочусь. Что я думаю о других больше, чем о ней. Я никому не осмеливалась рассказать об этом. Мне было стыдно. Что я за мать, если мне не снится моя дочь? Наконец я рассказала об этом, но не Халварду, а моей подруге, которая родила примерно тогда же, когда и я. И она сказала мне, что все не так, как мне казалось. Причина того, что я не вижу свою дочь во сне, проста: в этом нет нужды. Я спокойна за нее, уверена, что с ней ничего плохого не приключится.
Она вырвалась из моих объятий.
— Это показалось мне тогда таким разумным объяснением, что я успокоилась. Стала думать, что она права.
— А разве она была не права?
— Но вот когда характер у Марии начал меняться, когда я перестала понимать ее, когда и у нас с Халвардом пошли нелады…
Она запнулась. Она произнесла его имя так, словно это было имя незнакомого человека.
— Я вспомнила то, что мне сказала моя подруга, и подумала, что теперь, когда мне придется заботиться о ней, дочь начнет появляться в моих снах.
Она грустно улыбнулась:
— Я лежала вот так перед сном и надеялась, что она мне приснится. Это доказывало бы, что я о ней беспокоюсь.