— Это ты привез вино? — спросил он.
Я предъявил удостоверение.
— Мне необходимо поговорить с Гюнериусом, — сказал я.
Он впустил меня.
— Подождите здесь минутку.
Он был похож на слугу из книги о нравах прошлого века, вернее, на маскарадного слугу в маскарадном костюме. Походка у него была вполне современная, вихляющая. Его долго не было, потом он пришел и сказал, что Гюнериус освободится через некоторое время, а пока не желаю ли я прогуляться в комнаты, где есть возможность выпить и закусить. Я отказался и подивился его формулировкам: «прогуляться в комнаты». Разве так говорят? Но видимо, в его контракте было записано, чтобы он употреблял устаревшие выражения во время общения с гостями. Потом мне пришло в голову, что его наняли только на этот вечер. Может быть, он надел ливрею в первый раз в жизни и еще не научился произносить реплики должным образом?
Позже я пожалел, что не прошел в комнату. Дверь была открыта, и оттуда доносились звуки, которые меня заинтересовали. Это было что-то похожее на дребезжание, потом скрип, а затем снова дребезжание и скрип. Наконец я не выдержал, подошел к двери и заглянул. Зал сиял люстрами. В середине стоял длинный стол с белой скатертью, накрытый на тридцать человек. У дальнего конца стола я увидел госпожу Гюнериус. Плавными движениями она раскладывала у тарелок столовые приборы — вилки, ножи, ложки. Она ухватилась за колеса, обогнула на коляске угол стола и у следующего места стала вынимать серебряную сервировку из ящика, который стоял поперек подлокотников ее инвалидного кресла.
Я резко отодвинулся, и она не успела меня увидеть. В дверях на противоположной стороне зала появился Гюнериус. Рубашка на нем была такой ослепительной белизны, что его лицо казалось лиловым. Он шел прямо мне навстречу, по дороге поправляя запонку в манжете.
Он подошел ко мне вплотную и только тогда поднял взгляд. К моему удивлению, он приветливо улыбнулся.
— О! — воскликнул он. — Добро пожаловать!
Он поднял передо мной рукав рубашки и протянул серебристую запонку. Мне стало неловко, но я помог ему вдеть запонку, хотя и рассердился на то, что он обошелся со мной так бесцеремонно.
— Спасибо, — сказал он, явно довольный результатом, и внимательно посмотрел на меня. — Вам не предложили выпить?
— Я отказался, спасибо, — сказал я.
Вблизи он казался очень высоким, просто огромным.
— Ну? — весело сказал он. — Так чем же я могу вам служить?
Он сделал ударение на «я» и «вам», словно хотел подчеркнуть, что хочет меня за что-то отблагодарить.
— Я говорил с Малтеком, — сказал я.