– Я согласна, – кивнула программистка. – Если вы не имеете ничего против детских воплей. Куда мы поставим кроватку?
И Залесов смирился. Впрочем, он ведь не знал о Машиной работоспособности и азартности. Она забыла про сон, колдуя над программой для империи Залесова.
– Так нельзя! – возмутился в конце концов Здоровякин. – Ты умрешь от физического истощения!
– Вот именно это мне и не грозит, – вздохнула Мария.
Да, она вернулась к прежним привычкам и совмещала мыслительный процесс с жевательным.
Справа от ноутбука всегда стояла тарелка с бутербродом, или куском торта, или маковыми крендельками.
– Ну что поделаешь! – грустила она. – Все это отлично влияет на лактацию! А здоровье ребенка превыше всего!
Мучительно отторгнутые десять килограммов триумфально вернулись обратно. Маша вновь ходила в ненавистных черных джинсах пятьдесят второго размера.
Но когда в офисе Залесова она встречала тонкую, стильную Сонечку Орешкину, она всегда искренне ей улыбалась. Маша испытывала стыд перед Соней – ведь когда-то она обвинила девушку в смертных грехах. Они даже сблизились, программистка и пиарщица…
Вернувшись из «Флибустьера», Маша замерла на пороге.
– Странно, но ведь Настя не спросила меня об экс-подругах Атаманова, – удивилась она. – И почему молчит Здоровякин? Забыл о моей просьбе?
И Мария решила обязательно выяснить вечером у мужа все подробности о художнике Атаманове. Она прилепила стикер сбоку на экран и, млея от радости, пристроилась к драгоценному ноутбуку. Но тут ее настиг гневный вопль свекрови:
– Сначала ребенка покорми, мамаша!
– Ах да, Стасик, – вспомнила Мария. – Сейчас! Уже бегу!
О Платонове Настя старалась не думать. Это воспоминание было заперто, как тигр, в подземелье памяти, и, едва она открывала дверь, раздавалось оглушительное рычание и просовывалась в щель мощная когтистая лапа. Настя вздрагивала и поспешно захлопывала темницу. Она подумывала о том, чтобы залить подземелье бетоном.
А впрочем, сейчас она была отлично вооружена, закована в броню благополучия и без опаски курсировала по городу, где многое напоминало о пяти годах счастья с М. Платоновым. Но теперь в ее голове витал другой образ – Андрея Атаманова. Ее глаза сияли, губы непроизвольно расплывались в улыбке.
– Настя! Ты! – закричала какая-то дама, вываливаясь из крошки «ситроена» и бросаясь на добычу с поцелуями.
Настя ловко увернулась.
– Сто лет тебя не видела, мой ангел! Почему не заходишь? Куда пропала? – сыпала вопросами знакомая.
– Так ведь и не зовете, – усмехнулась Настя.
Дама принадлежала к клубу, сформированному из жен деловых партнеров Платонова. Еще полгода назад все члены клуба являлись ее ярыми подругами. Но едва Анастасия очутилась за бортом, о ней тут же забыли.