Настолько горды, что отказались получать изношенную одежду, которую носят все прирученные токи; они сами делают себе из шкур и дубленой кожи одежду.
— Знаете ли вы, что некоторые из них умеют читать?
— Нет, — ответил удивленный Ран. — Я этого не знал. Ни один прирученный ток не умеет читать.
— Да… У них нет книг, но, приходя торговать, они покупают клочки бумаги и записывают на них свою историю. Мне кажется это трогательным.
Читая эти грубые книги, Олд Ган узнал многое — включая подробности того ужасного периода, воспоминание о котором до сих пор жгло токов, когда долгие-долгие годы ни один корабль не приземлялся на Пиа-2 и предки современных токов оказались одни, совершенно одни…
Голодали, боролись и умирали.
— Интересно, — сказал Ран после молчания, во время которого женщины обменялись несколькими взглядами. — Вы знаете, прирученные токи… Некоторым образом преклонялись предо мной. Потому что я пришел с их прародины, со Старой Земли.
Олд Ган быстро сказал:
— Здесь будет совсем не так. Совсем наоборот — поэтому никогда не упоминайте об этом, они возненавидят вас. Они проклинают старую Землю за «долгое одиночество», которое здесь все разрушило. Эта Старая Земля послала их… Старая Земля забыла о них. Некоторые даже говорят, что токская лихорадка пришла оттуда. Сам я не знаю. Никогда не был там. Я с Кальтера; впрочем я и не хочу на Землю.
Он осмотрел черные стены своего дома и свои жалкие пожитки, жену и дочь, суровый ландшафт, открывающийся в незастекленном окне.
— Нет, — сказал он вновь, — я не хочу этого.
Он, если можно так выразиться, преломил с ними хлеб, и после этого Сати начала разговаривать с ним, расспрашивать о его семье: живы ли его мать и отец, есть ли у него братья и сестры и тому подобное. Когда позже лагерь зашевелился и пришли к ним посетители, Сати занялась своими домашними делами. Но Норна осталась, она сидела около него на скамье, шепотом разговаривала с ним и указывала на наиболее значительных посетителей.
— Мистер Доминик… владеет шестью мушкетами и двадцатью копьями… да, тот с длинной белой бородой; привел из своей страны хороших бойцов…
Никто не заботился об огне, и в усиливавшемся холоде Ломар почувствовал тепло сидевшей рядом с ним девушки, в голове его начали мелькать различные мысли и образы. Он отгонял их. Он не был уверен, каким будет отношение местных жителей к подобным вещам, и не хотел оказаться связанным посреди рядов краснокрылки: тогда ему пришлось бы на собственном опыте убедиться, какую пищу предпочитают рорки.
Ее длинные волосы коснулись его уха, когда она вновь повернулась к нему.