Узоры на стенах солнечной комнаты сверкали в лучах полуденного света. Отэм сидела у раскрытого окна и прислушивалась к звукам Дома Осборнов: едва слышному шуму газонокосилки, птицам, гнездящимся в ветвях дубов, нежному ржанию лошадей, голосу кого-то из прислуги… Она ждала Арти и думала над тем, что ему скажет. Лонни был его братом-близнецом, и у него были свои права на отмщение, но она начисто лишила Арти такой возможности.
Отэм видела, как конверт превратился в горстку черной золы. Когда последний язычок пламени вспыхнул и погас, Отэм поняла, что Лонни наконец обрел покой. Он навсегда останется с ней – прекрасное воспоминание, которое она вечно будет лелеять, и его уже не будут покрывать черные тени. Отэм почувствовала вдруг всеохватывающую радость, словно Лонни каким-то образом прикоснулся к ней, выйдя из места своего упокоения, и освободил ее от обещания, данного много лет назад. «Люблю тебя, сладкая. А теперь давай катись отсюда и живи спокойно».
Она прошла через комнату, взяла музыкальную шкатулку, сняла с пальца золотое колечко и положила его рядом с розами.
В солнечную комнату вошел Арти, и Отэм подняла глаза. Какой красивый мужчина. Легкая седина на висках лишь добавила ему очарования, а шрамы и хромота – загадочности. Арти всегда останется бродягой, очаровательным и вольным любителем приключений и женщин. Она испытывала к Арти какую-то особого рода любовь, но, с другой стороны, она любила всех мужчин в своей жизни. Бывали периоды, когда Отэм испытывала мимолетную привязанность даже к Дугласу.
Показав ему на кресло, Отэм задумчиво посмотрела на Арти. «С чего же начать?» – спрашивала она себя. Ржание лошади привлекло ее внимание, и она, повернувшись к окну, довольно долго сидела молча.
– Я должна остановиться, – наконец сказала она. – Я должна положить конец этой отвратительной жажде мести, которая росла во мне, словно чудовище.
Арти, казалось, не удивился:
– Я ожидал чего-то в этом роде, когда ты начала притормаживать. Мы могли бы напасть на них еще несколько месяцев назад, если бы ты не боялась, что это заденет Брайана.
Она, соглашаясь, кивнула:
– Я потеряла ориентиры. Мне следовало бы все остановить, как только умер Дуглас, но из-за мелкой обиды, нанесенной, когда мы оба были почти детьми, я втянула во все это и Брайана. Не его вина, что Дуглас был ослом. Парадоксальность всей этой истории заключается в том, что Лонни любил меня, и тебя тоже. Он был полон любви. Лонни не был мстительным человеком. И он бы не захотел, чтобы мы стали такими. – Отэм села в кресло и пристально поглядела на Арти. – То, что я сделала, я сделала ради себя. То, что сделал ты, ты сделал отчасти ради Лонни, а отчасти из спортивного интереса.