– Девять.
– Еды у нас вдоволь, подвалы да овины с амбарами по всему лесу расставлены? Так?
– Нет.
– Стада у нас пасутся – выбирай овцу и жарь, когда захочешь. Так?
– Не так! – повысил голос Хорек, но спохватился и шепотом повторил. – Не так.
– Вот. Не так. Чтобы в лесу зимой прокормить десяток здоровых мужиков, нужно постоянно на охоту ходить. Но мы ведь не охотники! Мы разбойнички, не забыл? Можно, конечно, запасы делать, так мы и не пахари, не бортники.
– В деревню зайти, взять что нужно…
– Правильно. Раз зайдем, два… Деревня-то и кончится. Где ты видел, чтобы в наших деревнях лишняя еда была? Сами они мясо только по праздникам едят. Десять ртов – не прокормят…
Неподалеку раздался оглушительный треск – Кривой замолчал, прислушался настороженно.
– Это что? – спросил шепотом Хорек.
– Мороз это. Дерево на морозе трескается. И мы скоро трескаться начнем.
Разговаривая, Кривой все время прикрывал рот варежкой и строго следил, чтобы Хорек поступал так же. Ветра не было, пар изо рта поднимался кверху, мог и выдать. Но кому здесь пар от дыхания мог ватажников выдать, Кривой не уточнял, а Хорек и не спрашивал.
Что будет нужно, Кривой и сам расскажет.
– Да. О жратве, – сказал Кривой. – Это если только нам тут пастись, искать, что пожрать. А если две ватаги, два десятка оглоедов? Или, как ты удумал, – тысячу ватажников собрать. Как на них напасешься? И у кого брать? У селян? На всю тысячу? Охотиться? Опять-таки на всю тысячу. Все выбьют, выпьют и съедят. А что не добудут, то разгонят. Это если князь или воеводы не всполошатся. А они всполошатся, уж ты будь благонадежен! Тысяча гулящих людишек, да, почитай, возле самого Камня! Князья даром что между собой не ладят, тут быстро сговорятся, к лесу этому самому придут… и хоть так, хоть так, огнем или голодом, а твое войско выгонят в чисто поле и порубят в мелкое крошево. Если ты такое задумаешь, то проще уж сразу на Камень идти приступом. Только и там верная гибель: думаешь, из наших кто-то на стену полезет даже за всем золотом Старого Царства? Или выстоят против конных бронников в открытом бою? Побегут, все побегут. Наше разбойницкое дело такое: подождал в кустах, дождался купца, из самострела стрельнул, от страха обгадившись, и убежал, если купец не навалил кучу больше твоей. Понятно?
Хорек не ответил.
За ночь он промерз насквозь, ноги, хоть и были в валенках да с теплыми онучами, замерзли – пальцев Хорек почти не чувствовал. Но вставать было нельзя, а постукивание валенком о валенок не помогало.
Хорек стащил с правой руки варежку, подул на скрюченные от холода пальцы.