Он подобрался к ней ближе и обнял за плечи:
– Яска… Мужчина время от времени должен врать женщине. Это закон природы. Делай вид, что веришь, ладно?
Она прижалась к нему. Обхватила за шею. Прильнула.
* * *
– В чем ты ей врал? – шепотом спросил Лукс.
Яска спала. Костер догорел. Развияр лежал на спине и смотрел на звезды.
– В чем ты ей врал, ну мне-то можешь сказать?
Развияр склонился к самому его уху:
– Скорее всего, ее поселка больше не существует, и соседи мертвы.
Лукс задержал дыхание.
– Из-за нас? – спросил еле слышно.
– Какая разница?
– Ну… Если бы мы ее не украли…
– Она достойна жить и быть свободной.
– А те люди… Их же больше…
– Лукс, – Развияр приподнялся на локте. – Не бывает мерки, чтобы мерить жизни. Не может сто жизней быть важнее, чем одна.
– Почему? Ведь сто клинков лучше, чем один.
– Не лучше. У тебя что – сто рук?
Они помолчали.
– Развияр, – спросил Лукс все так же тихо. – Куда мы идем? Зачем?
– В Черную Бучу.
– А что там?
– Родичи. Отец.
– Ты же слышал, что говорят. Пропала Черная Буча. Может, там и люди больше не живут. Одни только чудовища. А отец… Если бы твой отец был жив, разве тебя продали бы в рабство?
– Он мертв. Но он все равно там.
– Но ведь мы живые. Зачем туда идти?
Развияр закрыл глаза.
Увидел жесткую щеку отца и железную серьгу в маленьком темном ухе. Щека заслоняла собой весь мир, потом отодвинулась, и Развияру открылся длинный стол на краю колоскового поля. За столом сидели односельчане, в цветных рубахах и платьях. Старшие – в темно-синем. Молодежь в светлых, сине-голубых одеждах; дети в алых, как капельки крови.
Жених в белом сидел во главе стола, а рядом с ним помещалась глиняная кукла в полном облачении невесты, в белом платке, вышитом золотыми нитками, с ожерельем из змеиных шкурок. Все делают вид, что кукла – это и есть невеста; отец шепчет Развияру на ухо: это уловка для Болотной Свекрови, чтобы ее обмануть…
Он задремал всего на минуту. Костер еще не успел догореть; он огляделся, не понимая, где находится. Давно уже сны-воспоминания о доме не были такими яркими и выпуклыми, такими ощутимыми. Он коснулся лица: кожа помнила прикосновение колючей щеки…
Его собственная щека поросла короткой жесткой бородой и уже почти не кололась.
– Глупо, – прошептал он.
– Глупо? – живо отозвался неспящий Лукс. – Так ведь и я говорю, что идти в эту Бучу…
– Глупо все свадебное застолье провести рядом с глиняной куклой, – Развияр улыбнулся. – Лукс… как у вас, у нагоров, женятся? Какой обряд?
– Идут к озеру Плодородия, – помолчав, сказал Лукс. – Входят в воду по шею. И… и все.