— Классический «Боло», — сказал Смолин медленно.
Они переглянулись и покивали друг другу с видом понимающих людей. Укороченный маузер такого типа, именовавшийся «Боло», или «Большевистским», в двадцатые годы Германия поставляла в СССР главным образом для ГПУ. Так что версии можно строить разные, но наиболее вероятна одна: коли уж такой маузер десятки лет пролежал захованным на чердаке обычной деревенской избы, то с огромной долей вероятности хозяин избы однажды где-то пересёкся с чекистом или милиционером, у коего пистолетик и позаимствовал. Чекисту, надо полагать, маузер был уже ни к чему. Крутые двадцатые, ага…
— Тоже Бекетовка?
— Нет, Подтаежное.
— Ага, — сказал Смолин. — Кто у нас там гулял в коллективизацию, атаман Хома?
— И Хома, и есаул Перелегин… Да мало ли неорганизованного народу комиссаров за деревней подкарауливало… Слышь, Вась, а из него, надо полагать, не одного краснюка замочили…
— Да уж, надо полагать, — кивнул Смолин.
Они какое-то время откровенно баловались пистолетом, отбирая его друг у друга, целясь в углы, давя на спуск, щёлкая всем, чем можно было щёлкать. Оружие имеет над мужчинами мистическую власть, так просто из рук не выпустишь, не наигравшись вдоволь…
Смолин спохватился:
— Ладно, всё это лирика… И что?
— Штучку баксов, на молочишко, — блеснул Федя тремя фиксами (отлитыми не из дешёвого стоматологического рыжья, а из подлинных царских червончиков). — Ты-то его толкнёшь минимум за две.
Всё верно, подумал Смолин. А если ещё разориться на кобуру — сейчас штук за девять рублями можно быстренько прикупить пусть и новодельную, но идеально выполненную копию…
— Погоди, — сказал он, видя, как замигал экранчик одного из телефонов, так и не снятых с «беззвука». — Да… Ага… Ну да. Когда будешь? Лады… Порядок, Федя. Пойдёт. Подержи-ка его вот так…
Он распахнул шкаф, достал с нижней полки тяжёлую германскую дрель и включил её в розетку.
— Васька! — тоскливо взвыл Боцман.
— Молчок, — решительно сказал Смолин. — Считай, я его купил, так что делаю что хочу…
Боцман крепко держал маузер магазином вверх, а Смолин с большой сноровкой в полминуты проделал в нижней части ствола аккуратную дыру в восемь миллиметров диаметром. Извлёк маленький увесистый боёк и безжалостно отправил его в мусорную корзину, завернув предварительно в бумагу.
— И только так, — сказал он, покачивая на ладони чёрный пистолет, с этой минуты уже не подходивший под определение «огнестрельного оружия». — Заглушку Маэстро поставит в темпе, а я уж знаю, кто у нас любит стволы, из которых, надо полагать, положили не одного краснюка…