Ага! Сподобились наконец… Вся родня, не особенно и торопясь, поднималась ему навстречу: осанистый Викентий Никифорыч с супругою, но без чадушек, Бергер с женой Галиной Никифоровной и дочкой Дашенькой…
Смолин и не подумал свернуть — а какое им дело? Что он, не имеет законного права по этим коридорам ходить? К тому же никто из них, за исключением Дашеньки, знать его не знал.
И они разминулись совершенно безучастно, как в море корабли — вот только Дашенька, вовсе не выглядевшая убитой горем, мимоходом кинула на него очень уж цепкий, очень уж острый взгляд… или показалось?
Усевшись за руль, Смолин протянул было руку к ключу — но тут его пробило насквозь новым, непонятным ощущением. Там смешались холод и тоска, растерянность и страх, в пот бросило от мимолётного приступа жути: вот так оно и бывает, значит? Хлоп — и нету? И ничего с собой туда не прихватишь, ничегошеньки! Был — и нету… А тебе-то уже не двадцать и не пятьдесят даже…
Он даже коротко простонал-взвыл сквозь зубы — таким острым, жгучим, неприятным был приступ тоски. Но очень быстро справился с собой, посидел, закрыв глаза, резко выдыхая сквозь зубы. В конце концов, ему отстучало всего-то пятьдесят четыре, он был крепок, без хронических хворей, а то, что всё же досаждало, не представляло серьёзной угрозы… Он справился с собой: это всё нервы, нервишки… Рукавом рубашки отёр со лба неприятно холодивший пот и, прежде чем включить зажигание, тихонько пробормотал, глядя на себя в зеркало заднего вида:
— А при чём тут броневик? Какой ещё, на хрен, броневик?
Сознание вновь работало чётко, с размеренностью только что заведённого движка. Вроде бы нет и не было среди дел насущных ничего, что следовало бы увязать с понятием «броневик». Определённо, нет и не было. Что-то такое крутится в голове, зыбкая, ускользающая ассоциация… да нет, никакой связи с делами насущными, чутьё безмолвствует, точно…
Кот Учёный с искренней готовностью сказал:
— Я тоже пойду, мало ли что…
— Нет уж, — решительно отказался Смолин. — Все спокойно сидят в машине и ждут меня. Так оно надёжнее. Следует, соколы мои, исключить любой намёк на групповуху — я в случае чего один, как перст, что с точки зрения Уголовного кодекса является смягчающим обстоятельством… Шварц, если что — пустую эсэмэску…
— Яволь.
Смолин тихонько прикрыл за собой дверцу «тойоты», перекинул в левую руку пластиковый пакет, в котором покоились две туго свёрнутых огромных сумки, с какими шастают всевозможные торгаши — вместительны, что ни говори, — коснулся электрошокера в правом кармане лёгкой куртки и, зажав в кулаке связку ключей, уверенным шагом направился к подъезду. Близилось к полуночи, уже стемнело, вокруг было пусто и тихо.