Николай даже не посмотрел в его сторону, а Сухов, привстав, проследил за дежурным, пока тот не скрылся за дверью. Вот его плотная фигура появилась в окне служебного помещения, вот он, припав к стеклу, еще раз посмотрел на них и поднял трубку телефона.
Сухов осторожно, чтобы не заметил Николай, оглянулся по сторонам. Платформа была пустой. Ушли старушки со своими кастрюлями и корзинами. Парень с девушкой, которые часа два на соседней скамейке шептались, хихикали и лущили семечки, тоже ушли. Солнце опустилось за деревья, и только мелкие острые его лучики пробивались сквозь поредевшую листву. Дежурный все еще говорил по телефону, время от времени поглядывая в их сторону. Николай внимательно рассматривал на ладони измельченный лист, будто гадая, стараясь увидеть в нем какой-то скрытый смысл.
— Ты чего засуетился-то? — спросил он, не поднимая глаз.
— Да так… Вот смотрю… Надо было в одно место сходить.
— Что-то ты, паря, зачастил, — Николай недобро усмехнулся и быстро в упор посмотрел на Сухова. — С чего бы? Есть не ел, пить не пил… А?
— Сам удивляюсь, — ответил Сухов, уставившись прямо перед собой ничего не видящими глазами.
— Похоже, совсем ошалел, — проговорил Николай.
— А ты думал! Не каждый день… приходится…
— Заткнись. Скоро наш поезд, потерпи.
— Я сейчас, — Сухов поднялся и пошел к уборной. Он оглядывался, стараясь выглядеть уверенным и беззаботным, но в то же время что-то объяснял, с отвращением чувствовал, что оправдывается. Вернувшись, он застал Николая в той же позе — тот скучающе смотрел сквозь грани стакана на приближающийся состав из цистерн, открытых площадок с контейнерами и тракторами. Красные грузовые вагоны казались непривычно яркими в свете заходящего солнца. Состав шел медленно, притормозив у станции, и машинист, высунувшись из окна, помахал кому-то рукой, прощально помахал, — видно, не собирался останавливаться.
«Значит, так, — подумал Сухов, — я выдергиваю из-под него стул. Сидит он косо, две ножки в воздухе повисли… Я запросто выдергиваю из-под него стул, он, конечно, тут же падает, а до того, как успеет подняться, бью по голове. Этим стулом не убьешь, но время выиграю, я успею, запросто успею, а состав… — Электровоз уже прошел мимо, потянулись вагоны… — Была не была — я выдергиваю стул…»
Николай пристально посмотрел на Сухова.
— Ну? — проговорил он, улыбаясь. — Опять за свое?
— Ты о чем?
— Сядь. И не рыпайся, — в его голосе прозвучала скука, которая пугала Сухова больше всего. И еще это спокойствие, с которым Николай может совершить все, что угодно. Он знал — все, что угодно.