Внезапно потеряв интерес к допросу, Родион подбежал к Ирме, зашептал на ухо, сунул фотографическую карточку. Фрейлейн прилежно кивала, обещая исполнить. Метнувшись назад, он спросил:
– Фаэтон при вас? Буцефал запряжен?
– Куда я без него?
– Поехали, чего расселись!
Бородин гнал от души. Не замечая позади пролетку с долговязой фигурой. Курочкин, как обычно, держался в слепой зоне. Но Ванзаров знал не оглядываясь: филер на месте.
Особняк манил издалека. Распахнутые двери словно приглашали наведаться в гости кому вздумается.
– Слугам у вас раздолье: делай что хочешь. Вернее, не делай…
– Да, Орест маленько обленился, – кивнул Нил, нахлестывая Буцефала. – Это все Аглая распустила. Ничего, скоро остальные из деревни вернутся, возьмут и его в оборот.
– Кстати, какое отчество у Ореста? Случайно не Иванович?
– Зачем мне знать отчество слуги?
– А фамилия нечто вроде Нежданов?
– Понятия не имею. Вот у него и спросите.
Родион обещал спросить со всей строгостью.
Рациональный ум не имеет права на такие глупости, как предчувствия. Но деваться ему некуда. Особняк внешне никак не изменился, крыша не провалилась, окна были целы, но ощущение мертвенной запущенности поражало. Кто знает, отчего это происходит. Быть может, глаз замечает какие-то мелкие детали, а хваленый разум не успевает осознать. Остается чувство, тяжкое и тревожное.
Одолев ступеньки, Бородин встал у порога и крикнул:
– Орест! Иди-ка сюда!
Наверное, решил показать гостю, кто в доме хозяин. Но лакей не изволил явиться.
– Быстро ко мне! Я кому сказал!
Эффект тот же.
– Вот я тебе сейчас, – пообещал Нил, направляясь к дому с самым решительным видом. Но стоило его спине скрыться в сумраке гостиной, как вдруг послышался отчаянный стон.
Не дожидаясь приглашения, Ванзаров кинулся в дом, на бегу сигналя филеру.
На бильярдном столе возвышалась кладка кирпичей в шесть рядов. Белые шары жались к бортам ровными рядами, как на параде. Красный биток сброшен на пол, в бурую лужу. Пролившаяся жидкость струилась из разбитого виска. Орест лежал на спине, подвернув голову, словно удивлялся, как такое получилось. Правая рука, сильно загнутая назад, еще сжимала кий, облезлый цилиндр торчал поблизости.
– Сколько можно! – закричал Бородин, падая в кресло. – Да за что же это!
Лакей не дышал. Судя по коже, несчастье произошло недавно, быть может, полчаса назад. Не успели совсем чуть-чуть.
– Часто сам с собой играл?
– Фокус проклятый собрался показать! – закричал Нил, словно чиновник полиции был во всем виноват. – Понимаете: фокус! Держал цилиндр ртом! Хотел загнать в него шар! Кирпичи выставил для отскока! Говорил же ему: не делай! Не послушал! И вот! Пожалуйста! Клавель доморощенный! Мальчишка! Разве так можно!