– А что вы думаете? Он генерал, племянник эмира и имеет право ему наследовать. Но не хочет. Там, говорит, интриги, война. Вот я рожу, и уедем мы в Европу. Старшие дети его там живут.
– Так он женат?
– Был.
– Не знаю, – протянула Ниночка. – Ты только представь, что ты теряешь! Могла бы стать женой эмира, жить во дворце, роскошь, слуги…
По палате явственно пронесся знойный ветер Востока. Зазвенело серебро браслетов, и вздохнули верблюды, и тонко запахло благовониями… ах черт, это всего лишь ложечка в стакане, вздохи больших и толстых женщин, а запах… должно быть, кто-то прошел мимо приоткрытой двери с цветами. Так или иначе, все примолкли, мысленно представляя себе чудесную и беззаботную жизнь восточного дворца.
– Нет уж, – решительно сказала Принцесса Будур. – Нам такого не надо. Он сам говорит, что все придворные и чиновники воруют, даже хуже, чем у нас. Что народ бедствует и потому революцию можно ждать в любой момент, во время переворота могут и убить. А кроме того… представляете, девчонки, он мне сказал: «Надья, там тебе придется жить на женской половине, и я не смогу сам о тебе заботиться, не смогу тебе готовить и быть с тобой, когда захочу и когда ты захочешь. Там все будет на глазах, и родственники бесконечные, и слуги, и все по обряду, по обычаю. Немыслимо пойти самому на кухню и приготовить кофе для жены». Лучше уж мы попроще, где-нибудь в Германии. Небольшой бизнес, и только мы. Да еще его дети будут приезжать в гости.
Все замолкли и долго думали о странностях жизни и о том, какие они, оказывается, замечательные, восточные принцы.
Удивительно, насколько врачи разные. Мы хоть и лежим в одной палате, а врачей лечащих несколько. К Ниночке ходит, в смысле ведет ее, доктор Валентин Иванович – такой милый мужик, просто невероятно обаятельный. Мы тут все по нему просто сохнем и умираем. А чего еще делать-то? Скучно же. Как доктор на порог, кто-нибудь полотенце на столик с едой набрасывает, чтобы он не ругался, и никто даже не жует. Вот сколько времени он в палате – столько и не жуем. Сегодня Валентин Иванович развлекал Ниночку – так мы хохотали до слез. Рассказывал о том, как студенты заполняют истории болезни. Вот например: «Женщина жалуется на частые приливы. Отливов зафиксировано не было… Со слов пациентки, которой 84 года: в 16 лет вышла замуж, в 17 родила, в 24 случилась первая любовь… Или напишут все болезни с маленькой буквы, а сифилис – так непременно с заглавной».
Даже не знаю, расстроилась я или обрадовалась, когда врач все же перевела меня в двухместную палату. Очень чистенькую и очень платную. Я робко вякнула, что мне и так нормально, но она вытаращила на меня глаза и высказалась в том смысле, что мой муж ей все уши прожужжал, как мне в восьмиместной тяжко. Честно сказать, я была удивлена безмерно и в тот же вечер, когда дракончик залетел ко мне после работы, робко поинтересовалась, к чему такие расходы. Муж мрачно заявил, что хуже восьмиместной палаты – только та, где еще больше народу, и он не допустит, чтобы я так маялась. Вот странности-то. Или я что-то пропустила? Вроде он и в больнице-то никогда не лежал, так откуда сведения? Впрочем, что это я? Отец-то у него долго болел, так что мог и насмотреться.