Вервольф снова склонился над ней, но на этот раз в его взгляде было почти человеческое замешательство. С минуту он задумчиво рассматривал Фиррину, потом вдруг вскинул голову и протяжно завыл. Вой делался все пронзительнее и пронзительнее, поднялся до невыносимо высокой ноты и медленно затих. Вервольф вновь посмотрел на девочку. Глаза у него были почти человеческие, Фиррине даже показалось, что он все понимает, что с ним можно поговорить… И тут зверь резко отскочил в сторону, и тяжесть, давившая принцессе на грудь, исчезла.
Отдышавшись, девочка кое-как привела себя в сидячее положение. Вервольф тем временем подхватил ее меч и забросил в непроходимые заросли колючих кустов. А затем выдал такое, что Фиррина в изумлении разинула рот: поклонился ей, прижав одну переднюю лапу к груди, а другую отставив в сторону в изысканном жесте, не хуже любого из придворных щеголей.
Несмотря на весь пережитый ужас, Фиррина едва не рассмеялась. Вервольф опять запрокинул голову, хрипло заперхал, будто расхохотался, — и был таков. Мгновение спустя только покачивающиеся ветки указывали на то место, где он скрылся в подлеске.
Фиррина с трудом поднялась на ноги, отыскала в кустах меч. Ее еще трясло, но странное поведение человека-волка сейчас волновало ее куда больше, чем пережитый ужас. Почему он не убил ее? Неужели эти чудовища способны мыслить? А если так, то почему он решил оставить ее в живых?
Поразительно. Все представления Фиррины о вервольфах рассыпались в прах. Ей всегда говорили, что люди-волки всего лишь лишенные разума убийцы, ничем не лучше других кровожадных тварей, живущих к северу от границ Айсмарка. Но этот вервольф… неужели он… пожалел ее?
Ее размышления были прерваны треском ломающихся веток, и Фиррина мгновенно вскинула меч, развернувшись в сторону новой опасности… Но, как оказалось, это был всего лишь ее солдат-провожатый — он утихомирил свою обезумевшую от страха лошадь и вернулся, готовый погибнуть за свою принцессу. Потому что такая смерть была куда легче наказания, которое ждало бы его, если бы он не выполнил свой долг.
Фиррине пришлось вытерпеть десятиминутный осмотр на предмет ранений и выслушать еще более длительные и подробные оправдания: мол, лошадь понесла, и он никак не мог с ней сладить… В конечном итоге девочке было позволено сесть на лошадь солдата, и они не спеша отправились домой. Фиррина молча размышляла над случившимся. Неужели придется отбросить все, что она знала о вервольфах и считала непреложной истиной? На протяжении всего пути у нее из головы не выходила одна-единственная мысль: а что, если люди-волки на самом деле способны мыслить и даже чувствовать?..