Виктор, казалось, не услышал ее. Он затянулся, выпустил ароматный дым и продолжил:
— А Солвейг к тому же осталась добра. Так вот, нечто похожее на ваш случай было у Солвейг в молодости.
— На мой случай?
— Ну, в некотором роде. Наверное, она тоже хотела бы увидеть своего первого мужа.
— И что же ей мешает?
— Он умер молодым много лет назад. На ее руках. Точнее, положил голову ей на грудь, обнял ее за шею, вздохнул — и умер.
— Ужасно, — сказала Наташа, притворно хлопая глазами. Но и подозревая, что ее, как выразился бы Валерка, парят.
— Они ходили в одну и ту же школу. На Чистых прудах. Вы москвичка?
— Нет, — ответила Наташа с запинкой. — Но живу в Москве последние двадцать пять лет.
— Москва — красивый город, — дежурно заметил Виктор. — Что будете есть? Может быть, для начала что-нибудь рыбное?
— Да… что-нибудь легкое… на ваше усмотрение…
Виктор повернулся к официанту, который так и стоял у них за спиной. Тот позвал метрдотеля… Красива ли Москва? Наташа не любила этот город. Как хорошо встать спиной, наконец, к кондитерским храму Василия Блаженного и павильонам ВДНХ, к чудовищным византийским сталинским высоткам, к мелкому дурно одетому люду, вечно ждущему троллейбуса по всему грязному Садовому кольцу, к пирогам с капустой, ко всей этой никакой не социалистической и не капиталистической, а торгашеской и мещанской Москве, о чем говорит и ее новая архитектура… А лицом повернуться на юг, к чарующей и пышной, пылающей Мексике, барочной, а никакой не готической, как отчего-то пишут в Советсмком энциклопедическом словаре. Мексика — родина мира, так, кажется, говорила Солвейг Наташе в самолете…
Перед их столиком стоял метрдотель. В каждой руке у него было по чудовищу. Кажется, это были огромные лангусты. Чтобы продемонстрировать, что они еще живые, метрдотель ловко нажимал им на глаза — и твари поднимали и опускали плоские зазубренные хвосты.
— Который глядит на синьору? — спросил Виктор.
— Этот вот… Нет, тот.
— Гриль? Или духовка?
— Г-гриль, — ответила, запнувшись, Наташа, — но я же такого не съем.
— Как это говорят русские — запросто. — И Виктор что-то сказал метрдотелю. Тот повернулся и понес прочь этих еще живых морских гадов, раскрашенных природой в серо-зеленые с красным тона. И тут Наташа вспомнила, что утром вдоль пляжа, где она нежилась в шезлонге, длинной вереницей проплыли рыбацкие лодки. Может быть, именно они и поймали Наташе на обед лангуста?
— Синьора будет запивать лагнустов шампанским? Или спросить белого вина? Советую попробовать нашего калифорнийского…
— Валяйте, попробуем. И, знаете что, Виктор, перестаньте надо мной подтрунивать. И зовите просто — Наташа.