Егор насторожился. А ведь действительно… Пока они ехали на ярмарку, док возился с тварями, которых собрала для него Марина. Может быть, научный консультант в самом деле даст толковую консультацию?
Многокрылы между тем уже зависли над стальной сеткой. Снаружи доносилось знакомое уже зловещее гудение. Сотни, да нет — тысячи крылатых особей роились над станцией, как мошка над костром. Интродукты поджидали отставших, выбирали жертв и готовились к атаке.
Секунду или две по межвагонной связи слышалось сердитое сопение Когана. Встревать в разговор комброна и дока не рисковал никто.
— Ладно, док, — перед лицом опасности, угрожающей всему бронепоезд, полковник все же преодолел неприязнь к своему консультанту. — Говори. Я слушаю…
— У многокрылов имеется особый чувствительный орган, — начал док. — Что-то вроде биологической антенны, воспринимающей сигналы извне. Благодаря этому органу интродукты способны отыскать даже хорошо спрятавшуюся добычу.
— И это все, что ты хотел мне сообщить? — раздраженно спросил Коган. — Ты отвлекаешь меня, чтобы объяснить, как твари узнают, что в бронепоезде есть живые люди?
— Этот же орган заменяет многокрылу мозг, — продолжал док. — Он является своего рода ретранслятором нервных импульсов.
— Ну и что с того?
— Ретранслятором, понимаете? Эти импульсы тоже поступают извне.
— Многокрылами управляют? — все-таки, когда было нужно, Коган умел соображать быстро. В голосе полковника послышалась заинтересованность.
— Не только управляют. Это нечто большее. Многокрылы вообще функционируют лишь благодаря этим сигналам. Они как… как марионетки, связанные с хозяином невидимыми ниточками.
— Биороботы? — уточнил Коган.
— Грубо говоря, да.
— Чьи? — Еще один короткий уточняющий вопрос. И сразу же — еще один. На этот раз — вопрос, больше похожий на ответ: — Матка?
— Больше некому.
Многокрылы упали сверху как град в майскую грозу.
Загрохотали выстрелы…
Сеть ненадолго, но все же задержала интродуктов, а ружья и обрезы провинциалов остановили первую волну тварей, застрявшую в металлической паутине. Но, увы, остановили не полностью. Пока вниз сыпались ошметки расстрелянных насекомых и в воздухе кружились, словно осенние листья, вырванные ружейными залпами крылья, десятка два-три интродуктов поднырнули-таки под защитные стальные кружева и заметались среди стрелков.
Беспорядочная и бессмысленная пальба продолжалась. Однако под дробь и картечь, которой стрелки пытались сбить в полете прорвавшихся многокрылов, чаще попадали люди, чем летающие твари. Дружественный огонь выкосил немало народу и лишь ослабил оборону станции. Несколько раз ружейные заряды звякнули и по бронепоезду.