Они росли откуда-то из-под головы и сами походили на маленьких змеек. Извивающиеся лапы ползучих гадов заканчивались похожими на пальцы загнутыми крючкообразными наростами.
По лесу рукастые «змеи» передвигались не так быстро, как «клещи», легко перепрыгивавшие с дерева на дерево. Однако возле железнодорожной насыпи, где деревья заканчивались, преимущество в скорости было на стороне «змей».
Лапы здорово помогали при передвижении. Извивающиеся отростки раздвигали на пути твари жесткий травостой и упругие ветви кустарника, цеплялись за землю и поваленные деревья, подталкивали тяжелое змеиное тело вперед при бросках, придавая ему дополнительное ускорение.
В бою, наверное, эти лапки тоже не были бесполезными. Во всяком случае, как успел заметить Егор, при пожирании добычи «змеи» их активно использовали.
А первой добычей тварей стали расстрелянные партизаны. С полдюжины змеевидных интродуктов уже подползли к ним и, переплетясь в чудовищный клубок с извивающимися хвостами и лапами-отростками, яростно дрались из-за человеческого мяса.
Пищу гады поглощали в лучших змеиных традициях: заглатывая жертву целиком. Вон какой-то твари уже повезло: труп в камуфляже втягивался в ее глотку, словно в трубу живого пылесоса. При этом одной крюкастой лапой интродукт отбивался от конкурентов, а другой судорожно запихивал мертвого человека себе в пасть.
Из бронепоезда «змей» поливали таким же плотным огнем, как и «клещей». Что ж, это хорошо, конечно, когда в вагоне достаточно народа, чтобы отбивать атаку с обеих сторон.
И когда достаточно стволов.
И — бойниц.
Об исследовательском вагоне такого, увы, не скажешь.
— Марина, отбиваю атаку справа. Левый борт — на тебе! — предупредил Егор.
И направил пулеметно-гранатометную спарку на «змей».
Марина, склонившись за пультом боевой панели, ничего не ответила. Но автоматическая турельная пушка над задним тамбуром уже зачастила короткими очередями, превращая «клещей» в рваные ошметки.
Нормалек! Пока за левый борт можно было не беспокоиться. Егор занялся обороной правого.
Он опустил спарку до упора. Поймал в прицел голову «змеюки», поднявшуюся вровень с насыпью и почти уже добравшейся до мертвой зоны. Нажал на пулеметную гашетку.
Голова разорвалась зеленоватым фонтаном. Отлетевшая нижняя челюсть стукнулась где-то внизу о бронефартук. Звук получился звонкий, металлический какой-то. Как от пули.
Однако же зубки у тварюшки!
Обезглавленное тело интродукта упало в траву и бешено забилось под насыпью. Лапки под ошметками черепа дергались в агонии, царапая когтистыми наростами поросший сорняками щебень.